Пастернак: Теперь позиция у Лукашенко будет такая: «Ах, раз вы со мной так, то и мне теперь можно все!»

Мне кажется, что с разоблачением фальшивой попытки государственного переворота и физического устранения Лукашенко с семьей (а в том, что это фальшак, у меня нет никаких сомнений) начался новый этап белорусского противостояния. Теперь позиция у Лукашенко будет такая: «Ах, раз вы со мной так, то и мне теперь можно все!»

Поэтому то, что случилось с Александром Федутой, случилось не только с ним, но с каждым из нас, пишет генеральный директор издательского дома «Время» Борис Пастернак.

Следственные дела из 30-40-х — про подготовку покушения на товарища Сталина во время парада физкультурников на Красной площади; про «военно-фашистский заговор в РККА»; про врачей-отравителей — людям послесталинских поколений (а значит большинству из нас) все-таки представлялись невозможными. Якобы время уже не то. Нам казалось, что теперь требуется хоть минимум правдоподобия обвинений. А власть нам говорит — нет, не требуется. Чем более нелепой будет версия, чем более она будет противоречить здравому смыслу, тем агрессивнее будут внедрять в мозги все эти байки про 150 джипов с пулеметами и погреб для заточения вождя.

По-моему, они даже бахвалятся, готовя большой процесс строго по лекалам сталинского правосудия. Дескать, будут вам и чистосердечные признания, и покаянные речи, и требования трудовых коллективов «покарать заговорщиков, как бешеных собак». (Вот написал я эту фразу и снова думаю: ну, не может же быть! А сам вспоминаю все свои предыдущие «не может быть» — а они вот, уже есть).

КГБ доверительно сообщает прессе, как был обнаружен в Москве заговорщик Федута: оказывается, с помощью камер видеонаблюдения «вычислили» съемную квартиру, в которой он жил. А чего ее было вычислять? Он уже месяца два как из нее ежедневно ездил на работу и ежедневно в нее возвращался. Наверное, в представлении лейтенантов из КГБ заговорщик с заданием ЦРУ должен снимать номер в «Метрополе». Но Саша, отправляясь на заработки (да, он подрабатывал медиа-консультантом в России и в Украине, и никогда этого не скрывал), всегда из экономии, как всякий нормальный человек, снимал квартиру.

Иногда мы с ним перезванивались по разным книжным делам. Он написал по моей просьбе несколько предисловий для издательской серии «Проверено временем» — к Лескову, Сологубу, Стивенсону, Чехову. Знаю, что он начинал думать над вторым томом политической биографии Лукашенко, собирал материалы для книги. Первый том, «Лукашенко. Политическая биография», вышел у него еще в 2005 году в московском издательстве «Референдум». Думаю, у Лукашенко еще тогда начал расти зуб на бывшего члена его предвыборного штаба. А потом Федута вошел в штаб Владимира Некляева перед выборами 2010 года, и после разгрома Площади был посажен в «американку» — внутреннюю тюрьму в здании КГБ. Вызволяли его тогда филологическим миром чуть ли не всей Европы. Освободили под подписку о невыезде, а потом дали все-таки два года условно.

Думаю, что при таком пристальном интересе к персоне Александра Федуты его телефон (давний, совершенно не тайный, известный многим) стоял на прослушке. Так что наверняка оперативники слышали и наш разговор с Сашей дня за три до его ареста. Он попросил помочь с распространением альбома, который издал один из его друзей в память об отце, мастере художественной фотографии. Не могу вообразить, чтобы заговорщик с планами убийства «всей властной верхушки» страны в преддверии такого радикального события тратил время и силы на столь незначительные заботы.

В пятницу 9 апреля я узнал и рассказал ему, что можно предпринять с альбомом, договорились созвониться в понедельник. Но в выходные он «пропал», как у нас водится. Думаю, предположения о его судьбе особым разнообразием не отличались, не он первый «исчез». Но представляю, что пережила Марина, его жена. Друзья в Москве обзванивали больницы и морги — здоровья Саша совсем не богатырского, ничего исключить было нельзя. Так что, узнав об аресте, кто-нибудь наверняка вздохнул с облегчением: «Ну слава богу, живой, остальное как-нибудь».

Но когда выяснилось, каких собак вешают на Федуту с «подельниками», стало понятно, что все куда серьезнее, чем рядовая отсидка в Жодино или на Окрестина.

В камеру Саша попросил передать побольше бумаги, будет писать, он трудоголик.