Люди и трактора. Зачем Россия все простила Лукашенко

С Александром Лукашенко бригада российских телепропагандистов разговаривала расслабленно — как будто бы белорусский президент уже «поплыл» и готов наконец платить за оказанную поддержку интеграцией или активами. За это можно и на фактический апартеид глаза закрыть. Даже интересно, как Лукашенко вывернется на этот раз.

Александр Лукашенко сыграл на резком контрасте, конечно: вот тут у нас уличные бои практически, неизвестные в маскировочных балахонах и балаклавах прямо на улицах по грязи волокут демонстрантов в автозаки, в камерах изоляторов людей продолжают избивать — а здесь у нас прохладненько, компания старых друзей на мягких диванах в роскошном зале шутит, смеется (в том числе над теми, кого тащат в автозаки), даже, кажется, немного флиртует и всем видом изображает, что дела у них где-то между прекрасно и замечательно. Ни крови, ни грязи.

В общем, первая ассоциация с этим интервью белорусского президента российским пропагандистам — известный мем главреда Russia Today Маргариты Симоньян про «московские гостиные». Только гостиная на этот раз минская.

Маргарита Симоньян тут, кстати, и сидела на первой парте. Всячески демонстрировала восторг от общения с великим человеком, тянула руку. Чтобы сидеть в мягком кресле в красивом платье и кушать «рафаэлки», надо поддакивать президенту. А кто не хочет поддакивать, для того, пожалуйста, есть наглядная альтернатива — не успеешь оглянуться, как отправишься на улицу снимать репортажи, и там тебе омоновцы «намажут попу синей краской». «Синей краски» Симоньян, конечно, не хочет.

Поэтому не надо лишний раз Александра Лукашенко раздражать. Ну, побили коллег и побили. Бог с ними, с коллегами, заживет. Перевернем страницу, закусим конфетой, порадуемся, что мы здесь, а не там.

Вообще, пренебрежение к людям неожиданно оказалось главной темой беседы. У Лукашенко, как выяснилось, народ делится на две категории: одна — это, как он сам перечисляет, ветеранские организации, профсоюзные организации, женские организации. Актив, одним словом. То есть это «правильный» народ, как выражается сам президент, «прилично структурированный», и вот с ним, с этим структурированным активом, президент готов встречаться. Вторая категория — это народ неправильный, неорганизованный, как бы и не до конца народ-то. С такими людьми президент говорить вообще не считает возможным и уничижительно называет «буржуйчиками». Власти, говорит, захотели, ишь чего.

Собственно, тот факт, что выступить он решил именно перед российскими медиадеятелями, тоже о многом говорит. От своего народа Лукашенко никаких вопросов не ждет. Первая категория их не задает, а вторую он в упор не видит.

А ведь белорусский президент простодушно описывает систему апартеида по идеологическому признаку. Открытым текстом и даже с куражом рассказывает, что есть в Белоруссии люди, у которых нет прав на участие в политической жизни, потому что я, Лукашенко, им в этом отказываю. И что захочу, то с ними и сделаю, так что и права на жизнь и здоровье у них тоже нет. И Симоньян со товарищи восхищенно вздыхают: молодец, Батька! Дави контру!

Что думают, чем недовольны и чего хотят митингующие белорусы и белорусы вообще, ни Лукашенко, ни его собеседников толком не интересует. Они мыслят на другом уровне. Их интересует, что заказы на производство техники для зарубежных покупателей могут сорваться. Ведь люди, тщательно структурированные в трудовые коллективы, нужны для того, чтобы делать грузовики, тягачи и тракторы, которые можно продавать. Если в государстве нет партий — это не беда. Но какой смысл в государстве, если оно не делает грузовики?

Возможно, это ключ к пониманию той снисходительности и даже поощрения, с какой на резвления Александра Лукашенко смотрят в Москве. Потому что российскую сторону, очевидно, тоже интересуют не белорусы, а тракторы. В смысле — предприятия, производящие их, а также прочую продукцию.


Идейная близость — важный, но не единственный фактор стремления Москвы иметь дело именно с Лукашенко, ради чего она готова закрывать глаза на репрессии в отношении российских граждан и регулярные истерики Минска. Если в Кремле действительно мечтают о том, чтобы поставить западного соседа под экономический контроль, конвертировав инвестиции в конкретные активы, то, пожалуй, сейчас эта цель может показаться досягаемой. После той моральной и материальной поддержки, что была оказана Минску в столь трудный момент, можно надеяться на уступки в виде участия в долгожданной приватизации.

Поэтому с ним можно и поболтать в приятельском тоне, любой чуши поаплодировать. Вон он каким тепленьким выглядит — Путина «старшим братом» называет. Еще пара комплиментов, и золотой ключик у нас в кармане.

Правда, приватизация национальных предприятий — это пряник, который Александр Лукашенко уже давно показывает окружающим, а потом неизменно снова прячет. Экономические трудности Белоруссия испытывала не единожды, но за все время правления Лукашенко уступил россиянам разве что газотранспортную систему, и то с большим надрывом и не сразу, и несколько банковских активов. И еще доля в Мозырском НПЗ оказалась под контролем российских нефтяников в результате перепродаж российских акций «Славнефти».

Возможно, сейчас кто-то полагает, что именно сохранение Александра Лукашенко в президентском кресле — гарантия допуска к воображаемой приватизации до того момента, как он все же расстанется с властью. А значит, в перспективе — и долгожданный доступ к политической сцене Белоруссии. Однако может статься, что все ровно наоборот, и именно при Лукашенко никакой приватизации не будет никогда, а «поплывшим» он только в очередной раз прикидывается. Арабская поговорка гласит: «Оказанная услуга ценности не имеет».