“Без государственной опеки белорус обязательно будет грешить, испортится“

В авторитарном государстве армия — это, кроме всего прочего, способ авторитарной социализации человека, школа подчинения, подавления личности.

Во время передачи «Наша жизнь» на телеканале ОНТ в понедельник 22 октября состоялась интересная дискуссия на тему, каким должна быть белорусская армия. Сопредседатель общественной организации «Говори правду» Татьяна Короткевич доказывала, что армия должна стать открытой, чтобы военный не терял связи с обществом, чтобы он не воспринимал себя на службе как в тюрьме, у него должен быть доступ к телефону. И если нет ничего срочного, то все выходные солдат должен проводить с семьей, как это принято в Европе.

Эти идеи вызвали большое возмущение провластных оппонентов Короткевич. «Не знаю, победили бы во Второй мировой, если бы был такой статус», — заметил на это ведущий Дмитрий Бочков. А депутат Палаты представителей Дмитрий Шевцов был более категоричен: «Я бы остановил все либерализации... А как он будет воевать, если он на субботу-воскресенье будет бегать к мамке на пирожки? Ему командир будет не приказывать, а уговаривать, чтобы что-то сделал. Мужчина воспитывается невзгодами».

За этой дискуссией мне видятся не просто разные взгляды на функционирование армии, статус военнослужащего. На мой взгляд, это столкновение разных идеологических концептов, мировоззрений, ценностей, даже ментальностей. И здесь речь, собственно, даже не об армии, а об обществе, об отношениях между человеком и государством. Это отражение давнего конфликта между демократической и тоталитарной идеологией. Человек — это свободный гражданин, ответственный за свою судьбу и за судьбу государства, или государственный крепостной, которого нужно постоянно контролировать, заставлять, наказывать? Эта дискуссия идет в белорусском обществе уже почти 30 лет. И она до сих пор не закончена, постоянно восстанавливается на разных уровнях и по любому поводу.

Главный элемент тоталитарного мировоззрения — это недоверие к человеку, который без государственной опеки обязательно будет грешить, испортится, станет делать что-то неправильное. Советская армия — это единственное войско в мире, где существовал институт комиссаров, чтобы следить за политической благонадежностью военнослужащих. Ведь советское руководство было уверено, что без политруков и заградотряды армии воевать не будут. И поэтому всех пленных автоматически объявляли предателями.

В Европе, действительно, военные на выходные едут домой. Там понятие «самоволка», хорошо известное тем, кто служил в советской или белорусской армии, совсем не понятное. Ведь человека рассматривают как сознательного, ответственного гражданина, доверяют ему. В Швейцарии резервисты хранят оружие дома. Ну, пусть себе белорусские идеологи невысоко оценивают боеспособность европейских армий. А вот армия Израиля — самая боеспособная на Ближнем Востоке. Так вот, специально для господина Шевцова: там военнослужащие срочной службы ездят домой («к мамке на пирожки») через выходные, причем с оружием (!). И после маминых пирожков совсем неплохо воюют.



В Беларуси рецидивы тоталитарной идеологии проявляются на каждом шагу. От советских времен существует привитый всей государственной идеологией постулат, что армия — это школа жизни, и пройти ее должен каждый мужчина. Вот Лукашенко в очередной раз в Гродно говорил об этом, предложив отправлять студентов служить во время летних каникул. Это вовсе не случайно.

Лукашенко интуитивно чувствует, что в авторитарном государстве армия — это, кроме всего прочего, еще способ авторитарной социализации человека, школа подчинения, подавления личности. Вот сейчас все еще продолжаются суды над военными, виновными в «дедовщине». Выясняется, что это явление существует давно и широко распространено в белорусской армии. И с ним особо не боролись. Ведь она — очень удобный механизм насилия над человеческой личностью, что выгодно существующему режиму. Ведь человек, который прошел испытание унижением, сломлен — такой человек после армии, в штатском жизни будет бояться начальника, которому своей правды не докажешь, будет остерегаться протестовать против существующих порядков, будет руководствоваться принципом, что плетью обуха не перешибешь. Из униженного человека можно вить веревки.

Для авторитаризма идеальная страна — это одна большая зона. В этой зоне человека с детства нужно воспитывать ремнем, то есть физическим насилием. И не удивительно, что свидетели на судах над военными заявляют, мол, не видели ничего плохого, если «деды» били новобранцев тем же ремнем или даже палкой.

Ценности очень сильно влияют на модель отношений между человеком и государственными институтами. В демократической стране общество контролирует государство. В Беларуси все наоборот. Здесь люди не граждане, а подданные, поэтому власть уверена, что должна жестко контролировать каждый их шаг. Контрольные, ревизионные службы разрослись до неимоверных размеров, работают девять структур с правом оперативно-розыскной деятельности. Даже пользователям интернета запретили анонимное комментирования. Как бы чего не вышло.


И вообще, стоит ли этим несознательным, несамостоятельным, безответственным белорусам доверять свободно выбирать себе власть? А вдруг не того выберут? Поэтому выборы должны быть контролируемые.

Мировоззрение советского человека — это идеальный материал для формирования разного рода недемократических режимов. Не случайно в Беларуси так много советских атавизмов. Искусственная консервация «совка» — это выражение интуитивного инстинкта самосохранения авторитарного режима.