Перед штормом. Зачем Лукашенко новый премьер-рыночник

Перестановки затронули только социально-экономический блок правительства. Голуби из МИДа и ястребы из силовых ведомств остались на своих местах. У кадровой ротации нет внешнеполитической логики. Корни беспокойства Лукашенко надо искать в экономике.

Александр Лукашенко сменил верхушку белорусского правительства. Вместо опытного аппаратчика Андрея Кобякова премьером стал молодой банкир Сергей Румас. Практически полностью сменилась команда вице-премьеров, лишились своих постов несколько министров, в том числе – экономики и промышленности.


Омоложение и технократизация

Кадровые перестановки последовали за скандальным визитом Лукашенко в восточно-белорусский город Оршу. В этом депрессивном районе полтора года назад прошли необычно массовые, по белорусским меркам, социальные протесты. Лукашенко тогда поручил искоренить в Орше безработицу и наладить работу местных убыточных госпредприятий. Приехав туда на прошлой неделе, президент отошел от запланированного маршрута, возмутился беспорядком на заводах, все еще дырявой крышей одного из цехов и прямо на месте устроил разнос правительству, пообещав уволить его руководство. Что и сделал пару дней спустя.

Разумеется, неспособность навести порядок в одном городе – недостаточный повод для таких серьезных кадровых чисток. Поездка в Оршу стала отчасти кульминацией недовольства Лукашенко своим правительством, отчасти – удобным способом уволить оттуда тех, кто по разным причинам и так должен был уйти.

Например, вице-премьер по социалке Василий Жарко запятнал себя громкими коррупционными скандалами в системе здравоохранения. Куратор экономического блока, один из ключевых либералов прошлого правительства Василий Матюшевский, судя по всему, утомил Лукашенко настойчивым лоббированием рыночных реформ. По некоторым данным, Матюшевский устал и сам был не прочь уйти с работы, где его предложения не востребованы начальством.

Часть отставленных чиновников провинились тем, что, по оценке Лукашенко, «пофигистично» отнеслись к его поручениям – в основном речь идет о «наведении порядка» в промышленности. Так белорусский президент называет мобилизационную модернизацию предприятий сверху, вроде задания в той же Орше. Лукашенко назвал это саботажем.

Наконец, правительство покинули давние аппаратные аксакалы, вроде премьер-министра Кобякова и вице-премьера по энергетике Владимира Семашко, многолетнего переговорщика с Москвой по нефти и газу. Последние, судя по всему, лишились постов за компанию, сработало общее желание Лукашенко освежить Совет министров. Его новый состав уже назвали самым молодым в истории Беларуси – после новых назначений средний возраст правительства снизился на десять лет.

Еще его можно назвать самым технократичным. Сильный менеджерский бэкграунд новых министров, вице-премьеров и премьера – их главная общая черта. А из-за ухода старой гвардии в экономическом блоке правительства, где и так доминировали рыночники, вообще не осталось людей, которых хотя бы с натяжкой можно было записать в ретрограды.


Неясный сюрприз

Потеря вице-премьера Матюшевского могла бы стать сильным ударом по когорте реформаторов в белорусской власти, если бы не назначение новым премьер-министром Сергея Румаса. Этот выбор Лукашенко одновременно обрадовал и озадачил сторонников либерализации в стране.

Сорокавосьмилетний Румас сделал карьеру в банковской сфере. Он известен одновременно как дипломатичный переговорщик, умеющий убеждать начальство в своей правоте, жесткий управленец с фокусом на дисциплину подчиненных и принципиальный сторонник рыночной экономики.

С 2010 по 2012 год Румас уже работал вице-премьером. Тогда он запомнился не самым типичным поведением для белорусского чиновника: публично критиковал марксиста-советника президента Ткачева за антирыночные инициативы, Нацбанк – за мягкую монетарную политику, которая привела к девальвации, а чиновников назвал «основным сдерживающим фактором» для привлечения в страну инвестиций.

Тогда Лукашенко сам вмешался в межведомственные споры, которые вел Румас, и все закончилось переводом смелого вице-премьера на более спокойную должность, обратно в банковскую сферу. По некоторым данным, инициатива исходила от самого Румаса. Но уважать принципиального банкира, способного наводить порядок, президент не перестал.

Поэтому возвращение Румаса в правительство, да еще и на высший пост может показаться явным сигналом, что Лукашенко готов пойти на полноценную либерализацию экономики. Тем более что в 2012 году Румас ушел из правительства именно потому, что проводить рыночные реформы ему не позволили.

Но Лукашенко сразу же дал повод усомниться, что такое разрешение есть сейчас. Первое, что он сказал новому правительству, – как его злили попытки предшественников слишком быстро повысить коммунальные тарифы и то, что они не горели идеей президента поскорее довести средние зарплаты по стране до круглых 500 долларов. Лукашенко обвинил прошлое правительство в уходе от курса, который «определил народ».

Такую патерналистскую риторику можно было бы списать на желание Лукашенко успокоить народ и не пугать людей раньше времени запланированными реформами. Но все это слишком большие допущения – на деле в Беларуси по-прежнему нет никаких признаков того, что Лукашенко на 25-м году президентства поддался на уговоры рыночников. Его вера в государственное доминирование в экономике успешно пережила несколько глубоких экономических кризисов. А сейчас в стране нет даже серьезного кризиса, который мог бы стать причиной для радикального пересмотра президентских взглядов. Лукашенко остается крайне инерционным лидером.

Правительство Румаса может продолжить какие-то точечные рыночные новации предшественников, но как только этот процесс заденет зону комфорта президента, тот ударит по тормозам. В то же время при таком составе Совмина практически невозможно себе представить восстановление прежних позиций государства в экономике, откат назад от уже закрепленной жесткой монетарной политики.

Скорее Лукашенко намекнул на истинные мотивы кадровых перестановок, когда решил ответить неназванным интернет-критикам, которые увидели за отставкой верхушки правительства «пошатнувшуюся систему». «Эти решения как раз приняты, чтобы система не пошатнулась», – сказал Лукашенко.

Судя по этому пассажу, в новых технократах президента интересует не реформаторский задор, а менеджерские навыки. Просто так сложилось, что рыночные взгляды молодых технократов – это побочный эффект, неизбежная черта любого профессионала-экономиста, голову которого не засорили советские доктрины.


Россия и экономика

Остается вопрос, что, по мнению Лукашенко, может так сильно «пошатнуть» белорусскую систему, что ради предотвращения этой угрозы нужно резко менять привычных и комфортных номенклатурщиков в правительстве на идейно неблизкую молодежь.

Тут показательно, что перестановки затронули только социально-экономический блок правительства. Голуби из МИДа и ястребы из силовых ведомств остались на своих местах. У кадровой ротации нет внешнеполитической логики. Корни беспокойства Лукашенко надо искать в экономике.

И в ней все не однозначно. С одной стороны, благодаря монетаристам из Нацбанка и прошлого правительства белорусский рубль стабилен, как никогда. ВВП уже несколько кварталов показывает неплохой восстановительный рост (4% в годовом исчислении) после трех лет рецессии. С другой стороны, этот рост снова замедлился в последние месяцы. А на следующий год приходятся рекордные выплаты по внешнему долгу, что специалисты сейчас называют главным риском для белорусской экономики.

Однако самые опасные мины подплывают с Востока. Отношения с Россией, судя по многим признакам, подходят к очередному серьезному кризису. Тут хватает разногласий и в политике, и в экономике. Москва односторонне укрепляет границу между двумя странами, а Минск никак не хочет одобрить кандидатуру нового посла России Михаила Бабича. Если верить нескольким сливам в СМИ, в Минске не рады, что Россия хочет сделать ответственным за отношения с Беларусью выходца из спецслужб, у которого в резюме отказ Украины принять его на эту же посольскую должность и опыт работы премьером Чечни во время второй войны.

Но куда серьезнее выглядят грядущие экономические шоки из-за ухудшения условий поставок нефти. Налоговый маневр в России, который начнется в 2019 году, постепенно обнулит вывозную пошлину на нефть за счет повышения налога на ее добычу. Это удорожит стоимость сырой нефти и лишит Минск экспортных пошлин, которые по договору с Москвой зачисляются в бюджет Беларуси. В результате ежегодные доходы белорусского бюджета в ближайшие пять лет могут сократиться, по оценкам Минфина, на 3,8% ВВП.

Дальше – больше, из раскрытых недавно Reuters документов следует, что Россия решила с четвертого квартала 2018 года урезать поставки в Беларусь сжиженного газа и нефтепродуктов. Москва недовольна, что Минск опять занимается реэкспортом беспошлинных углеводородов, неся убытки российскому бюджету. Сообщалось также о нежелании России перечислять Беларуси новые транши уже оговоренных кредитов, хотя эту информацию стороны оспаривают.

Если учесть, что экспорт нефтепродуктов – едва ли не самый серьезный источник валютной выручки для Беларуси, и добавить к этому пиковые выплаты по внешнему долгу в следующем году, нервозность Лукашенко можно понять. Ощущение надвигающейся бури дополняют запланированные на 2019–2020 годы парламентские и президентские выборы.

Судя по всему, Лукашенко перестал верить, что старый состав правительства достаточно собран и компетентен, чтобы провести страну через такие шоки. Более прорыночное правительство молодых технократов показалось меньшим злом перед грядущим штормом. В конце концов, что они сделают без президентской подписи?