Ксения Собчак: “Меня пытаются задушить в кремлевских объятиях“

Объявление Ксении Собчак о намерении соперничать с Владимиром Путиным на президентских выборах стало главной неожиданностью этого политического сезона.

В интервью Би-би-си Ксения Собчак рассказала, когда начала думать о выдвижении, как помогала с расследованиями Алексею Навальному, что происходит в ее штабе и почему она вновь появилась в эфире федеральных каналов.


«Как только появились деньги, пошли сливы»

- В одном из своих интервью вы сказали, что предлагали Алексею Навальному разработать план совместных действий на случай, если его не допустят на выборы. Когда этот разговор состоялся?

- Точно не помню, но это было примерно за неделю до его публичного обращения, где он назвал мои взгляды людоедскими и так далее. Это было осенью, наверное, в начале сентября.

- 9 июня на «Дожде» перед вашим с ним интервью Навальный сказал следующее: «Уж у кого президентские амбиции, так это у Ксении Собчак». Он тогда уже понимал, что вы планируете?

- Я думаю, что он не понимал. Это, скорее, была такая история, связанная с нашим интервью и с моей журналистской работой. Многие стали критиковать его после этого интервью. Я просто делала свою работу и в этом смысле не могу это как-то комментировать. Знаю, что Алексей по итогам интервью какие-то такие вещи говорил.

- Получается, что ваша готовность объявить о решении созрела осенью?

- Нет, это был где-то июль. Я впервые начала об этом говорить со своими друзьями-бизнесменами, с теми людьми, которые согласились финансировать эту кампанию, во второй половине июля.

В августе уже стало понятно, что это серьезная вещь. Мы стали разрабатывать систему, думать, как будем делать кампанию, и так далее.

Как только появились деньги, счет, тут же пошли уже сливы из администрации президента, статья в «Ведомостях» (газета «Ведомости» первой упомянула о возможном участии Собчак в гонке 1 сентября. — Прим. Би-би-си).

Это было удивительно, как работает эта система. Потому что ровно в день, когда мне спонсоры перевели большую сумму денег на кампанию, и появилась эта статья. Видимо, где-то там поняли, что это все всерьез. И началось.


«Я помогала Навальному с расследованиями»

- Скептики считают, что кампания Ксении Собчак нужна для того, чтобы выпустить пар из-за недопуска Навального. У Навального есть план протеста, если его не допустят. Тут появляетесь вы и предлагаете голосовать за себя. Не ослабляет ли это Навального?

- Нет! Как я могу его ослаблять? Наоборот, делаю сильнее, потому что мы преследуем одни и те же цели, просто разными методами. Не для всех людей быть арестованным — это то, к чему они готовы. Многие люди по всей стране выступают против Путина. Они готовы что-то сделать, но садиться в тюрьму не готовы. Почему не обеспечить им законную процедуру? Что тут плохого? Я действительно не понимаю.

Как я могу ослаблять Навального, если я защищаю его позицию, если я верю в то, что он должен быть допущен к выборам, если я поддерживаю его принципы? Я даже помогла ему сделать некоторые его расследования.

Я всего лишь показываю другую дорогу. Я говорю: «Ребята, если хотите идти на улицу и протестовать, — отлично, вы герои. Вперед, это правильная вещь, здорово, что вы к ней готовы. Но для тех, кто не готов идти на улицу, есть и другой путь».

- Можете привести в пример хотя бы одного человека, который попытался бы получить самую главную должность в стране, не имея политической базы, опыта, партии за спиной? Кто ваша ролевая модель?

- Я по поводу своих шансов на этих выборах настроена очень реалистично. Я понимаю, что шанс стать президентом даже меньше минимального. Но есть концепция выборов, которые могут перевернуть ситуацию, и таких примеров много. Мы помним референдум по поводу [чилийского диктатора Аугусто] Пиночета. Он думал, что у него вся власть в стране, но после референдума он потерял силу.

Я хочу, чтобы эти выборы стали референдумом о доверии Путину. Люди, которые будут отдавать голос мне, будут голосовать не за меня, а против Путина и его системы.

И если таких людей будет много, это может перевернуть ситуацию, это приведет к большим изменениям. Это зависит от того, сколько придет на выборы — мы можем даже добиться второго тура. Но я не могу добиться этого одна.




Кремлевские объятия

- По поводу ваших встреч с президентом Путиным. Вы сказали, что у вас был разговор…

- Я уже все на эту тему сказала. Друзья, давайте не будем обсасывать одно и то же по 148 раз. У меня нет никаких встреч с президентом Путиным. За все это время у меня была одна встреча, связанная с кино.

Я, кстати, для кино встретилась еще и с [премьер-министром Дмитрием] Медведевым и другими людьми, которые сделали большую политическую карьеру, а до этого работали с отцом.

Моя единственная связь с Путиным — это то, что, когда я была 10-летней девочкой и играла в Nintendo и Super Mario, он работал с отцом.
Я все, что могла, уже на эту тему рассказала. Давайте не будем к этому возвращаться!

- То есть второй встречи не было? Потому что об этом говорят.

- Нет! Никаких встреч с президентом Путиным у меня ни до, ни после не было. О чем говорят? Когда вы мне скажете, кто конкретно говорит, какие предъявляют доказательства, тогда мы об этом еще пообщаемся. А пока это все вредители, которые пытаются задушить меня в кремлевских объятиях. Мне об этом говорить не хотелось бы.

- Вы говорили, что собираетесь критиковать не Путина лично, а систему, которую он выстроил. Также вы говорили, что считаете присоединение Крыма к России незаконным. Разве то, что произошло с Украиной, это не персональные действия Путина?

- Конечно, это его персональные действия. Я никогда не говорила, что не будут критиковать лично Путина. Я сказала, что никогда не стану критиковать Путина как человека. В последние годы мне не нравилось, когда Навальный или кто-то другой говорили о Путине что-то вроде «посмотрите на Путина, у него ботокс». Мне это не нравится. «Путин — вор» — это не тот язык, который выбираю я.

Я все эти годы говорила, что Путин — это тот, кто несет ответственность за систему, которую он выстроил. Путин — это тот, кто так укрепил могущество ФСБ в нашей стране. Путин несет ответственность за то, что мы в международной изоляции.

Конечно, то, что случилось с Крымом, — это результат путинской политики. И я считаю, что нужно обсуждать то, какой Путин политик, а не человек.


«Они хотят посмеяться над дурочкой-блондинкой»

- В интервью с Навальным вы сказали, что решение о его допуске или недопуске на выборы будет принимать лично Путин.

- Безусловно.

- Получается, что и о вашем участии принимает решение тоже Путин?

- Давайте будем реалистами, у нас все решения касательно выборов принимает Путин и люди, которые работают на Путина. Я утверждаю, что эти выборы можно назвать только «как бы выборы» — хочу, чтобы этот ярлык приклеился во время моей кампании.

Ни один кандидат, даже собравший 300 и больше тысяч подписей, не будет допущен, если будет волевое решение. Мой расчет на то, что Кремль будет меня недооценивать и посчитает мое участие выгодным.

Хороший политик отличается от плохого только тем, сумел ли он использовать ситуацию для своей выгоды или его использовали другие люди. Я надеюсь оказаться хорошим политиком.

На сегодняшний момент задача номер один — собрать подписи, дальше что-то там решат в высоких кабинетах. Я не хочу, честно говоря, влезать им в голову. Зарегистрируют — и слава богу. Главное, что у меня есть моя позиция, которую я буду продолжать высказывать. Не зарегистрируют — это покажет, что они испугались даже в их понимании «блондинки в шоколаде».



- Как «блондинка в шоколаде» оказалась на «России-1» в шоу у Андрея Малахова? Вы недавно говорили, что вас включили в стоп-листы.

- Да, безусловно, у меня всю жизнь были стоп-листы на всех каналах. Почему Малахов пригласил — это вопрос не ко мне. Они решили, что они воспользуются ситуацией и будут смеяться над дурочкой-блондинкой на своих телеэкранах. Получилось у них посмеяться в этой программе? Мне кажется, что нет.

Мне удалось и произнести фамилию Навального, и поговорить про Крым, и призвать всех людей все-таки читать реальные источники информации, а не пропаганду на федеральных телеканалах. Программу минимум во время этого эфира я выполнила.

- Некоторым людям в России, которые говорят, что Крым должен принадлежать Украине, грозит уголовное преследование. Некоторые находятся под следствием и в тюрьме. Как вам удается произносить такие слова без последствий?

- Что значит удается? В моих словах нет ничего экстремистского. У меня есть группа юристов, которые готовы обосновать каждое мое слово с точки зрения соответствия закону. Я говорю то, что я думаю, и никто меня не заставит меня говорить иначе!

- Главный технолог вашего штаба Алексей Ситников заявил об уходе. Он рассказал, что все делается на коленке, что нет финансирования. Объясните, в чем причина такого демарша?

- У вас не совсем корректная информация. Никакого демарша здесь нет. Речь идет о том, что я приняла решение, что мы не будем сотрудничать с Алексеем Ситниковым. У нас нет никакой конфликтной ситуации. Я просто посмотрела на работу в течение двух недель и поняла, что целесообразнее двигаться другим путем. Чтобы и сэкономить, и сделать нашу работу эффективной.

Понятно, что большая команда — это всегда притирка. Есть прекрасные люди, которые сегодня занимаются выстраиванием штаба: это Виталий Шкляров, Игорь Малашенко.

- Но все они не занимаются сбором подписей и выстраиванием полевой работы, за которую отвечал Ситников. Кто теперь будет этим заниматься?

- Мы решили вопрос со сбором подписей. У нас есть команда полевиков, которые собираются, с которыми мы активно встречаемся.

- Алексей Ситников сказал о том, что вместе с ним уходит и его команда из примерно 30 человек из вашего штаба.

- Можно я не буду это комментировать? Мне кажется, вам нужно пообщаться с ним отдельно.

- Есть ли в вашем штабе Демьян Кудрявцев? Говорят, что он с вами сотрудничает.

- Я не комментирую. Вам лучше спросить это у Демьяна Кудрявцева.

- То есть вы не подтверждаете и не опровергаете?

- Я не комментирую. Политика в России — это дело очень опасное. Себя подставлять под расстрельный огонь я готова, других против их воли — нет. Поэтому, если они посчитают нужным сказать, пусть скажут сами. И бизнесмены, и люди, которые работают в команде.

- Кто из крупных бизнесменов согласился финансировать кампанию?

- Еще раз говорю, я не могу отвечать вам на эти вопросы. Эти вопросы не ко мне, а к этим бизнесменам. Не могу подставлять их бизнес. Когда они захотят (надеюсь, в ближайшее время), объявят сами.