Кто проголосует за Короткевич?

Если судить по социальным сетям и заявлениям оппозиционных политических организаций — никто. Обвинения в прислужничестве власти, «разжалование» кандидатки из оппозиции на слуху, иные оценки и голоса звучат гораздо тише. Но означает ли это, что голос политических организаций и Байнета — это и правда vox populi?

Все оппозиционные кандидаты на прошлых выборах, начиная с 2001 года, оказывались перед сложной дилеммой: на кого в основном ориентировать свою кампанию — на классический оппозиционный электорат, который в Беларуси составлял примерно 20%, или на часть общества, которую некоторые презрительно называют «болотом».

Классический оппозиционный электорат — это не только политические активисты и «бойцы диванной сотни» — завсегдатаи холиваров в социальных сетях, это добрые полтора миллиона граждан Беларуси, которые терпеть не могут существующую власть, причем по принципиальным соображениям. Отношение к личной свободе, к частному бизнесу, к Европе и России — в этих и других вопросах взгляды этих избирателей и белорусской власти полярны. Эти люди — далеко не самая обездоленная часть общества, но их претензии к власти базируются не на их текущем благосостоянии.

Им противостоит группа, чей политический выбор тоже базируется не только и не столько на калькуляции выгод и ущерба, которые приносит им действующая власть. Эти люди искренне считают, что отеческая рука государства лучше, справедливее невидимой руки рынка, для них порядок неизмеримо выше свободы, Россия — брат, а Запад — в лучшем случае «и не друг, и не враг, а так». Именно поэтому они поддерживают действующую власть и в «тучные», и в «тощие» годы, Александр Лукашенко выражает не только их интересы, но и их ценности, их картину мира.

Ну и, наконец, есть третьи, так называемое болото. На самом деле это не только люди с невнятными политическими взглядами, не только те, кто ловит доминирующую тенденцию и в конце концов присоединяется к большинству. В массе своей это люди умеренных политических взглядов, своеобразной смеси стройных и последовательных полярных позиций, в чем-то они разделяют воззрения власти, в чем-то нет. Для них существующая власть — не дьявол и не ангел, их отношение к ней куда менее идеологизированное и сродни отношению к наемному менеджеру: экономика здорова, дела у них лично идут неплохо — молодец президент, дела в экономике идут наперекосяк — не то «батька» делает, плохой «батька».

Эта группа куда больше первой.

Так вот, проблемой оппозиционных политиков, кандидатов в президенты всегда был выбор между первой и третьей группами. И почти всегда они выбирали первую. Отсюда и резкие заявления, и сильно идеологизированный фон кампании, в центре которой стояли политические вопросы, и атмосфера «последнего и решительного боя». В таком же идеологическом ключе вела кампанию и власть.

Стоит заметить, что и до нынешней кампании были кандидаты, которые на разных этапах кампании пытались делать иную ставку: это Владимир Гончарик в 2001 году, Александр Козулин в 2006 году, Алесь Михалевич и отчасти Владимир Некляев в 2010 году. Однако Михалевич потерялся среди более сильных кандидатов, а что касается остальных, то совместное давление как политического окружения кандидатов, так и власти всякий раз сталкивало их в привычную электоральную нишу. Стоит вспомнить, например, что Некляев в «Говори правду» начинал с констатации заслуг Лукашенко (и обещал сделать еще лучше), а накануне голосования в 2010 году заявлял, что «все решит Площадь».

Нельзя сказать, что такая линия избирательной кампании лишена логики. Классический оппозиционный электорат готов голосовать за решительную альтернативу, и чем решительнее, тем лучше, он в достаточно высокой степени готов отстаивать свой выбор, именно на него ориентируется в своей повседневной политической работе большинство оппозиционных партий. К тому же не лишен оснований и расчет, что внятная, четкая позиция привлечет к лидеру оппозиционного электората и значительную часть «болота».
У этой стратегии есть лишь один недостаток — она в условиях современной Беларуси не выигрывает. Ясные, жесткие идеологические формулы скорее отталкивают, чем притягивают социально-политическую «середину» (она же «болото»). Ей (ему) многое не нравится в нынешней Беларуси, но принять обязательный джентльменский набор оппозиции в виде рынка-демократии-Европы «середина» явно не готова.

При этом выборы как идеологическое противостояние парадоксальным образом комфортны и для власти. Это не то чтобы совсем для нее беспроблемно, случаются, как мы помним, острые моменты, но по большому счету удобно. Это отлично мобилизует свой, провластный идеологический электорат. Не случайно в течение последнего года про Майдан к месту и не к месту поминала отнюдь не оппозиция, а глава государства.

Татьяна Короткевич и ее команда поставили эксперимент, любопытный по крайней мере в смысле изучения белорусского общества — они попытались сделать ставку на «середину». Отсюда и осторожные (на чей-то взгляд, лукавые и невнятные) высказывания по целому ряду острых вопросов, акцент на экономику и «социалку». Короткевич на протяжении всего своего выступления по БТ ухитрилась почти ни слова не сказать про политику. Выступление содержало довольно жесткую критику действующего президента, но исключительно за горестное состояние народного хозяйства.

Это не значит, что у Короткевич и ее советников нет собственных воззрений на отечественные политические реалии, это просто точный расчет на установки своего избирателя, которому про политику неинтересно, которого разговоры на эту тему могут скорее оттолкнуть, чем привлечь.

Возможно, одним из мотивов такого выбора стали изменения в структуре белорусского общества в свете событий в Украине. Они привели к сокращению того самого традиционного оппозиционного электората, стали вызовом его глубинным ценностям. Белорусы с такими взглядами и раньше не составляли большинство, а теперь — тем более. Это не значит, что так будет всегда, но сейчас это так. Результаты сбора подписей за Анатолия Лебедько косвенно свидетельствуют не столько о всеобщей апатии, сколько о смятении той части общества, для которой Лукашенко — воплощение метафизического зла.

Подход команды кандидатки предполагает, что в день выборов «середина» проголосует за нее с энтузиазмом, а сократившийся классический оппозиционный электорат, матерясь, но все же тоже проголосует за нее. А за кого ему голосовать?

Да не участвовать в таких выборах — отвечают на этот вопрос многие политики, публицисты и эксперты. Предложение достаточно естественное, но, на мой взгляд, свидетельствующее о непонимании природы современного белорусского общества.

Кто прислушается к этому призыву? Традиционный оппозиционный электорат, да и то не весь. А хоть бы и весь прислушался — он слишком мал, чтобы существенным образом повлиять на явку.

Пикантно, что один из теперешних адептов неприхода на выборы провел пару лет назад весьма поучительное исследование, результат которого звучит похоронным звоном по кампании «игнора». В ходе исследования были отобраны 60 человек из разных слоев общества, их отношение к проблематике прав человека изучалось методом фокус-групп. «Явно или косвенно большая часть респондентов отмечала отсутствие в стране демократических выборов, однако нарушение права на свободные выборы в качестве своего личного права, которое нарушается, было упомянуто всего один раз», — говорится в аналитике по результатам исследования.
Выборы несвободные? А то нет, половина опрошенных так считает. Но считает это попранием своего личного права один (!) из 60. Ну и какой бойкот, какой игнор? Нет, для политических активистов, для ветеранов битв в «Фейсбуке» — еще какой. А для белорусов в целом?

И все же стратегия команды Короткевич — это эксперимент с заранее неизвестным результатом. Что «купит» белорусская «середина» — это загадка. Что «покупает» традиционный оппозиционный электорат — известно, достаточно вспомнить все предыдущие президентские выборы. Что именно это и не «покупает» «болото» — в общем-то тоже можно считать доказанным. А вот что «покупает», в какой упаковке? Короткевич рискует по крайней мере своей репутацией, получает изрядное количество проклятий на свою голову, чтобы это узнать.

Вполне может быть, что и ничего, точнее, не то, что предлагает она. Кстати, анализ программ кандидатов, проведенный TUT.BY, показывает, что они довольно похожи. И дело тут, возможно, в том, что в самом обществе не сформировалось ясного представления о содержательной альтернативе. Кстати, в одном опросе, который недавно попался на глаза, задавался вопрос: «Что, на ваш взгляд, нужно сделать, чтобы преодолеть кризис?» Ответы удивительные. Во-первых, многие, по сути, тавтологичны — «повысить зарплаты», «повысить жизненный уровень», то есть чтобы жить лучше, надо жить лучше. А во-вторых, каждый отдельный ответ набирал менее 1% голосов.

Дело не в том, что обычные люди — не экономисты. Они везде и всегда не экономисты. Но, скажем, в конце 80-х — начале 90-х солидарные представления имелись: рынок спасет, будем жить, как на Западе. Не будем обсуждать, сколь правильны и благодетельны были такие представления. Но тогда они были, были запущены лидерами мнений — экономистами, публицистами, политиками — и находили отклик по крайней мере у значительной части общества. А сейчас искренний массовый ответ на вопрос «Что делать?» — «А хрен его знает». Нет, неудовлетворенность текущим положением есть, предложения, как его исправить, есть. Нет соединения, веры в то, что делать надо так и так и будет белорусам счастье.

Так что Короткевич может с треском провалиться. И не столько потому, что за нее не проголосуют те, чье отношение к Лукашенко описывается украинской пословицей «лепш гіршы ды іншы». А потому что ее призывы и лозунги не найдут отклика в сердцах «середины».
Однако опыт в любом случае будет полезный.


Об авторе.

Юрий Дракохруст, обозреватель белорусской службы «Радио «Свобода». Кандидат физико-математических наук. Автор книг «Акценты свободы» (2009) и «Семь тощих лет» (2014). Лауреат премии Белорусской ассоциации журналистов за 1996 год. Журналистское кредо: не плакать, не смеяться, а понимать.