Вам экономический кризис или войну?

Участвовать в демократическом процессе выборов гражданам позволяется обычно лишь в том случае, когда их выбор уже известен. Кого могут выбрать президентом, ну скажем, США?

Либо демократа, либо республиканца, третьего не дано. Не может такого случиться, чтобы на финише выборной гонки соперником одного из них был коммунист или беспартийный кандидат.

Но иногда система сбоит, и на политическом поле появляются персонажи, которых до того никто не знал или не воспринимал всерьез. У нас такой сбой произошел в 1994 году, когда президентом страны стал Александр Лукашенко. Понятно, что победа бессменного президента Беларуси стала возможной благодаря сбою еще советской системы, но что касается молодого белорусского государства, то его политические и бюрократические правила вообще-то должны были исключать возможность триумфа депутата Лукашенко.

Во-первых, тогдашнему премьер-министру Вячеславу Кебичу не было необходимости становиться президентом, он и без новой должности располагал всей полнотой власти в республике. Во-вторых, если уж удумал сравняться по статусу с другими лидерами СНГ, то имей наглость и смелость фальсифицировать результаты выборов в свою пользу. Иначе на кой черт вводить институт президентства?! Чтобы главой государства стал кто-то другой? Не думаю, что господин Кебич был в те годы таким утонченным мазохистом. Он просто ошибся.

Лукашенко, ставший президентом благодаря сбою системы, систему починил. Провел два референдума, на которых граждане согласились с предложениями президента. Разогнал Верховный Совет, мешавший починке системы. Продлил свои полномочия на два года и переизбрался на второй срок в 2001 году. В 2004-м организовал еще один референдум, позволивший ему избираться президентом Беларуси в третий, четвертый, пятый… раз.

Сбой системы — это революция, мирная либо с выстрелами. В Украине система в очередной раз засбоила в ноябре 2013-го. Сначала люди просто стояли на улицах Киева, потом полетели «коктейли Молотова» и пули из снайперских винтовок, теперь идет война на Донбассе.

Нынешняя белорусская система тоже сбоит, несмотря на монолит «вертикали власти». Нет денег. Нет и не предвидится. Миллиард-второй, который подкинет Россия, ничего принципиально не меняет. Реверансы с сторону Запада тоже не помогут: кредит от МВФ можно будет получить только под обязательства проведения некоего пакета реформ. Ну, о какой помощи со стороны МВФ может идти речь, если Беларусь не выполнила условия стабилизационной программы Антикризисного фонда ЕврАзЭС, потому Евразийский банк развития не переводит ей очередные 440 млн долларов? Свои, евразийские (читай — русские), денег не дают, чего уж на западных ростовщиков надеяться.

Перед выборами 2010 года власти победно рапортовали: «Есть пятьсот долларов средней зарплаты!» Но уже весной 2011-го ставший в четвертый раз президентом Лукашенко распекал народ: «Пропала валюта? Так вы же сами в этом виноваты: накупили машин в Европе». Финансовый кризис обвалил его рейтинг до 20 процентов.

В ноябре 2014-го средняя зарплата по стране подползла к шестистам долларам. Но вот беда: в России рубль значительно упал, а так как более 40% белорусского экспорта идет в Россию, то и белорусский рубль пришлось девальвировать. Теперь средняя зарплата в районе 400 долларов. А экономисты — ох, уж эти экономисты, как народ свой не любят! — говорят, что Беларусь конкурентоспособна при средней зарплате в 350-370 долларов.

Теперь и министры смелыми стали: утверждают, что зарплату можно повышать только в том случае, если растет производительность труда. Раньше почему-то так не считали. И отчего не вспоминают, что кандидат в президенты Беларуси на выборах 2010 года Александр Лукашенко показателем успешности экономического развития к 2015 году определил 1000 долларов средней зарплаты? Провалили министры планы президента, провалили, но не уволены. А чего их увольнять, если для народа у самого президента в предвыборной программе вместо материального благополучия мирное небо надо головой?

В Украине идет война, потому экономические трудности там объяснимы. Россия поддерживает Донбасс, за что получила санкции со стороны Запада, к которым добавилось падение цен на нефть, обострившее все хронические болезни экономики. Беларусь в конфликт не вовлечена, но экономических проблем у нее воз и маленькая тележка.

Ситуация на востоке Украины позволяет ее лидерам обращаться к гражданам с речами, смысл которых заключен в предложении «затянуть пояса». Противостояние России и Запада тоже дает российскому правящему классу возможность мешать политику и экономику в свою пользу: «Разрушении западной гегемонии дело дорогое, потому потерпите, соотечественники. Нам, русским, не впервой побеждать в условиях, в которых любой европеец сдается».

Но почему белорус должен выбирать между экономическими кризисом и войной? Нельзя ли и без войны, и без кризиса? В Польше, к примеру, нет ни первой, ни второго.

Нет, Польша нам не учитель, так как там сбой системы в лице Леха Валенсы был устранен во время его президентства: теперь президенты и премьеры меняются, и системе все равно, какие фамилии они носят. В нашей системе фамилия значит слишком много. И сбоит-то система как раз из-за фамилии. Фамилия пытается настроить систему, однако по той причине, что с экономикой ей не совладать, она эксплуатирует потребность граждан в безопасности.

А если война в Украине прекратится, что тогда будет «впаривать» Лукашенко своим избирателям? «Мир в Беларуси» сейчас дает ему рейтинг в 40 процентов. Мир в Украине урежет рейтинг, но это не беда: «вертикаль» власти выполнит второй пункт, не выполненный в свое время Кебичем (фальсификации).

Выходит, тем, кому Лукашенко вместе с его вертикалью надоел до смерти, не на что рассчитывать?

Не будем впадать в пессимизм. Система все-таки сбоит, связь между фамилией и «зато у нас нет войны» может оборваться в любой момент. До выборов, после выборов, не так важно.


Справка.

Игорь Драко. Родился в Фергане (Узбекистан), в школу ходил в Ивье (Гродненская область), окончил Санкт-Петербургский университет (Россия). Гражданин Республики Беларусь, которому почему-то не дают эфир на БТ. Любит читать, слушать, смотреть, писать и говорить, но не верит, что в споре рождается истина, поэтому предпочитает беседу.