Лидия Ермошина: лучше, когда выборы проходят рутинно, а не после революций
Об итогах местных выборов и будущих избирательных кампаниях на вопросы Naviny.by отвечает председатель Центральной комиссии по выборам и проведению республиканских референдумов Лидия Ермошина.
— На местных выборах зафиксирована высокая явка избирателей. Не перестарались ли организаторы, ведь отсутствовал порог явки избирателей, а простые призывы прийти проголосовать вряд ли подогревали интерес к самим кандидатам и их программам?
— Действительно, высокая явка избирателей никак не может негативно отразится на кандидатах в депутаты. В любом случае будет избран тот, кто наберет большинство голосов. А для тех, кто участвует на безальтернативной основе, явка вообще не имеет никакого значения.
В то же время, активные призывы прийти проголосовать могли отрицательно сказаться на самом избирателе. В том плане, что его призывают на избирательные участки иногда чересчур активно, и он начинает жаловаться, что это принуждение. Избиратель отучается от всякой социальной и гражданской ответственности, за него постоянно думает государство.
В этом плане призывы — это плохо, в этом есть что-то школьное. У нас синдром ученика существует у взрослых граждан, это неправильно. Избирательные комиссии, администрация предприятий, местные исполкомы, что называется, чуть ли не за руку приводят избирателя на участки. И тут избиратель не чувствует ответственности перед выбором, так как ее взяли на себя государственные структуры.
Ну, и избиратель иногда начинает шантажировать власти: не решите мои вопросы, я не приду на избирательный участок. Это элемент советского прошлого, когда накануне выборов добивались всего, даже незаконного получения квартир. Сейчас квартиры не дают, но избиратель решает свои вопросы, и достаточно успешно. По крайней мере, если это касается решения коллективных проблем, например, маршрута автобуса, ремонта дороги и так далее.
Но этот негатив все-таки ниже позитива, который влечет за собой стимулирование и высокая явка избирателей на выборы. Если мы приобретем равнодушного избирателя, который перестанет приходить на избирательный участок, то для государства это будет в конечном итоге хуже. Поэтому я думаю, что стимулирование явки избирателей для общества в целом полезнее, чем отказ идти голосовать и полное равнодушие избирателя.
— На местных выборах уже не впервые наблюдается большое количество безальтернативных округов. Какие, на ваш взгляд, законодательные или административные препятствия мешают гражданам активнее участвовать в избирательных кампаниях?
— Никаких законодательных препятствий нет. Депутаты местных советов — это просто малопривлекательные должности. Ведь статус депутата ничего, кроме работы, не влечет для будущего народного избранника. У успешного человека нет стимула становиться депутатом. Естественно, поэтому и наблюдается большое количество безальтернативных округов.
В столице статус депутата Мингорсовета хотя материально не привлекает, но это все-таки престиж, возможность каким-то образом содействовать бизнесу, структуре или предприятию, где работает сам депутат. Это может быть его карьерный рост. А в сельской местности никаких карьерных перспектив статус депутата не дает.
— Но ведь и пустых округов нет, значит, что-то привлекает участвовать в выборах и на сельском уровне.
— Об этом заботится власть. Надо посмотреть на вещи реальными глазами и не делать вид, что это у нас по воле народа побежали выдвигаться по избирательным округам. Нет, потому что местная власть озаботилась, не рассчитывая на граждан, подобрала людей, переговорила с каждым из них, попросила выдвинуться тем или иным способом. А может быть и трудовые коллективы попросили руководителей предприятий выдвинуть людей. Если бы этого не было сделано, если бы все сидели и ждали у моря погоды, то могли бы быть вообще пустые избирательные округа.
— Вы не поменяли свое мнение о том, что от сельских советов нужно отказываться?
— Не поменяла. Я действительно считаю, что от сельских советов надо отказываться, что местное самоуправление можно выполнять иными способами. Ну, давайте избирать председателя сельсовета, он и будет тот избранный мэр, то самое местное самоуправление. По крайней мере, конкурс на такую должность будет.
Должность председателя сельсовета вряд ли является завидной, за исключением каких-то курортных зон, где земля привлекательная. А в обычной глубинке, достаточно депрессивных местах, зарплата небольшая, а ответственность высокая.
Думаю, от сельских и поселковых советов надо уходить, так как все те люди, которые избираются в эти советы, большей частью и так работают на должностях руководителей, то есть, обязаны в той или иной мере помогать избирателям.
— Вам не кажется, что белорусские выборы слишком скучные? Вон в Украине кандидатом в президенты выдвигается даже Дарт Вейдер, а у нас на пикете на местных выборах можно нарваться на штраф или арест.
— Аресты на пикетах они получили не потому, что были Дартами Вейдерами, а потому что распространяли листовки антироссийского содержания, русофобские откровенно, либо призывающие к бойкоту выборов. Это действия незаконные, являющиеся злоупотреблением на ведение предвыборной агитации. Поэтому здесь и были приняты какие-то административные меры.
Что касается скуки, то выборы веселые там, где вложены большие деньги. А вкладывают большие деньги там, где место выборное представляет значительный корыстный интерес для участника избирательной кампании. Наши депутатские должности в местные советы не могут ничего дать корыстолюбивым людям. Именно поэтому нет жесткой конкуренции и борьбы, здесь нет денег.
Там, где власть дает реальные возможности распоряжаться государственной собственностью либо обладать какими-то льготами, то за нее и идет острая борьба, туда вкладываются большие деньги, а избирательная кампания идет остро, нанимаются даже штыки, которые проводят эти избирательные кампании.
Попробуйте в Беларуси ввести избирательный залог в 260 тысяч долларов, именно Дарт Вейдер и вложил эти деньги. Откуда он их взял? Лично для меня, руководителя республиканского органа, эта сумма является неподъемной, а он ее в залог вложил. Это большие деньги уже ходят, и источники их происхождения теряются в густом тумане.
— Наблюдатели от оппозиции заявляли о сотнях нарушений и жалоб. Неужели ни одна из них не была существенной?
— Центральная комиссия не рассматривает жалобы на местных выборах. Обжаловать итоги выборов имеет право только кандидат в депутаты, подавая заявление сначала в окружную или территориальную комиссию, а затем в вышестоящую областную или Минскую городскую. Их решение является окончательным.
Что касается самих наблюдателей, то, прежде чем учить других исполнению закона, им надо самим выучить закон. Во-первых, наблюдатели не вправе требовать то, что требуют они, например, отменить итоги выборов по участку. Это невозможно, нет такой процедуры в законе. Можно признать выборы недействительными по целому округу, если, например, итоги голосования по данному участку могли повлиять на итоги выборов в целом. Но это решение принимает, во-первых, окружная комиссия, а во-вторых, с этой жалобой может обращаться не наблюдатель, не доверенное лицо, а только сам кандидат в депутаты.
Наблюдателей на местных выборах было 29 тысяч, а активизировались и написали жалобы не более сотни. Почему остальных все устраивает? Если сделать анализ некоторых жалоб, создается ощущение, что некоторые наблюдатели работают за сделку. То есть, чем больше жалоб будет написано, тем больше будет оплата, вот и всё.
— Наблюдатели также заявляли о существенных расхождениях между подсчитанной ими явке избирателей и данными комиссий. У ЦИК не возникало желания проверить хотя бы те случаи, где разница была самой существенной?
— Закон не предполагает визуального подсчета избирателей. Подсчитываются бюллетени в ящике для голосования и количество избирателей по списку. Иные утверждения по явке не носят юридического характера.
ЦИК никогда не делала это и не будет делать. Во-первых, Центральная комиссия даже просто физически не располагает такими возможностями. Во-вторых, никогда нельзя открывать шлюзы, показывать пример, что это делать возможно и допустимо. Нужно всегда быть последовательным в своей позиции и практике.
— В конце 2013 года в связи с судебной реформой возникла тема проведения референдума по изменению Конституции. На ваш взгляд, когда его лучше проводить: как отдельную кампанию или совместив с президентскими или парламентскими выборами?
— Этот вопрос не обсуждался вообще. Думаю, референдум не будет проводиться.
Что же касается совмещения, то референдум всегда удобнее проводить одновременно с другой избирательной кампанией, хотя это и очень тяжело. Последний референдум, который проходил в 2004 году, был совмещен с парламентскими выборами.
В любом случае, это дело государства, лица, который уполномочен назначать референдум, в данном случае речь идет о главе государства. Но могу сказать, что ни теоретические, ни практические подходы к проведению данного мероприятия с участием Центральной комиссии не обсуждались.
— Как вы относитесь к факту проведения референдума в Крыму? Можно ли верить его итогам, учитывая крайне сжатые сроки его проведения?
— Можно. Я полностью доверяю его итогам. Это просто видно невооруженным взглядом. Для жителей Крыма это был, может быть, даже вопрос выживания.
Если бы вопрос референдума касался чего-то теоретического и отвлеченного, то тут, может быть, требовались большие сроки. Но вынесенный вопрос был слишком близок каждому избирателю.
К тому же, Крым — это небольшая территория, там избирателей чуть больше, чем в Минске.
— А в Беларуси в такие сроки провести референдум можно?
— У нас референдум в 2004 году проходил за 40 дней. Это минимальный срок для создания участков для голосования. Но давайте не забывать, что в Украине комиссии территориального уровня постоянно действующие, как и в России. То есть, там всегда есть списки избирателей, которые постоянно контролируются, есть освобожденные чиновники. По сути, там был вопрос только финансирования.
— А почему в Беларуси граждане не могут реализовать право законодательной инициативы? Может, дело в слишком жестком законодательстве?
— Сама процедура, конечно, достаточно сложная. Но могу сказать: если бы она и была реализована, то только в том случае, если бы все граждане либо какая-то группа была заинтересована в этом кровно, для них это был бы вопрос выживания.
Ни один из вопросов, который выносили те или иные группы, не является по-настоящему важным для большинства граждан Республики Беларусь. Неужели для них так уж важны изменения в избирательное законодательство, которые инициирует оппозиция? Да обычные граждане вряд ли знают действующее законодательство, чтобы понять суть предлагаемых изменений.
Поэтому главная проблема заключается в том, что вопросы, которые пытаются вынести в виде законодательной инициативы, не находят отклика у большинства избирателей.
— Очередные президентские выборы должны состояться не позднее ноября 2015 года. А в какие более ранние сроки они могут пройти?
— Проведение выборов президента может сдвигаться на более ранний срок, как угодно. Закон в этом плане не предполагает каких-то ограничений. Но я сомневаюсь, что президентские выборы будут сдвинуты. Ноябрь — это нормальный, хороший период.
Вопрос о переносе президентских выборов на более ранний срок с Центризбиркомом не обсуждался.
— Как вы считаете, в следующем году стоит опять ожидать парада кандидатов?
— Не знаю, все зависит от того, как много людей получат деньги и карт-бланш. Но Центризбиркому лучше, когда их меньше. У нас один бухгалтерский работник, который занимается финансированием избирательных комиссий, ему очень тяжело дополнительно еще и мониторить открытие финансовых счетов кандидатов, расходование на них средств. Тем более что кандидаты в президенты теперь смогут открывать свои фонды с момента регистрации инициативных групп.
Я не думаю, что у нас будет много кандидатов в президенты. Может быть, на первых порах и будут кандидаты типа Дарта Вейдера — совершенно несерьезные. Хотя в Украине существует избирательный залог, чтобы не шли откровенные лузеры, люди, за которыми никто не стоит, у которых нет денег. У нас же может пойти любой: безработный, бомж — все, кто угодно.
Конечно, появятся кандидаты несерьезные, которые подписи не собирают. Им кандидатство нужно только для саморекламы. Конечно, к моменту регистрации кандидатов они отсеются.
Вообще, много кандидатов — это не показатель демократии, это показатель отсутствия полного порядка. Разве много кандидатов в президенты в США? Просто там люди более реально подходят к своим возможностям.
— Как вы думаете, когда выборы в Беларуси БДИПЧ ОБСЕ признает демократическими?
— Думаю, тогда, когда им определят это Соединенные Штаты Америки. ОБСЕ — совершенно не самостоятельная организации, и признает она выборы в зависимости от мнения мировых лидеров. А мировыми лидерами, входящими в ОБСЕ, являются США и некоторые крупные страны Евросоюза.
БДИПЧ ОБСЕ — это крохотный штат, четыре человека там только работают в самом бюро, может чуть больше. Они выполняют во многом функции мониторинга, представительские функции.
— Приглашение принять участие в наблюдении за президентскими выборами в Украине пока так и не поступало? Вам лично было бы интересно наблюдать за выборами в сегодняшнем Киеве?
— Не поступало. Но еще есть время. Как правило, если это не состав миссии наблюдателей, то приглашение может прийти и за месяц до выборов.
Я отправила бы туда мужчину. Считаю, что обстановка в Киеве небезопасная.
Честно говоря, пусть поменьше будет подобных интересов в жизни любого организатора выборов и любого государства. Лучше, когда все движется рутинно, в установленные сроки, а не после революций.
— На местных выборах зафиксирована высокая явка избирателей. Не перестарались ли организаторы, ведь отсутствовал порог явки избирателей, а простые призывы прийти проголосовать вряд ли подогревали интерес к самим кандидатам и их программам?
— Действительно, высокая явка избирателей никак не может негативно отразится на кандидатах в депутаты. В любом случае будет избран тот, кто наберет большинство голосов. А для тех, кто участвует на безальтернативной основе, явка вообще не имеет никакого значения.
В то же время, активные призывы прийти проголосовать могли отрицательно сказаться на самом избирателе. В том плане, что его призывают на избирательные участки иногда чересчур активно, и он начинает жаловаться, что это принуждение. Избиратель отучается от всякой социальной и гражданской ответственности, за него постоянно думает государство.
В этом плане призывы — это плохо, в этом есть что-то школьное. У нас синдром ученика существует у взрослых граждан, это неправильно. Избирательные комиссии, администрация предприятий, местные исполкомы, что называется, чуть ли не за руку приводят избирателя на участки. И тут избиратель не чувствует ответственности перед выбором, так как ее взяли на себя государственные структуры.
Ну, и избиратель иногда начинает шантажировать власти: не решите мои вопросы, я не приду на избирательный участок. Это элемент советского прошлого, когда накануне выборов добивались всего, даже незаконного получения квартир. Сейчас квартиры не дают, но избиратель решает свои вопросы, и достаточно успешно. По крайней мере, если это касается решения коллективных проблем, например, маршрута автобуса, ремонта дороги и так далее.
Но этот негатив все-таки ниже позитива, который влечет за собой стимулирование и высокая явка избирателей на выборы. Если мы приобретем равнодушного избирателя, который перестанет приходить на избирательный участок, то для государства это будет в конечном итоге хуже. Поэтому я думаю, что стимулирование явки избирателей для общества в целом полезнее, чем отказ идти голосовать и полное равнодушие избирателя.
— На местных выборах уже не впервые наблюдается большое количество безальтернативных округов. Какие, на ваш взгляд, законодательные или административные препятствия мешают гражданам активнее участвовать в избирательных кампаниях?
— Никаких законодательных препятствий нет. Депутаты местных советов — это просто малопривлекательные должности. Ведь статус депутата ничего, кроме работы, не влечет для будущего народного избранника. У успешного человека нет стимула становиться депутатом. Естественно, поэтому и наблюдается большое количество безальтернативных округов.
В столице статус депутата Мингорсовета хотя материально не привлекает, но это все-таки престиж, возможность каким-то образом содействовать бизнесу, структуре или предприятию, где работает сам депутат. Это может быть его карьерный рост. А в сельской местности никаких карьерных перспектив статус депутата не дает.
— Но ведь и пустых округов нет, значит, что-то привлекает участвовать в выборах и на сельском уровне.
— Об этом заботится власть. Надо посмотреть на вещи реальными глазами и не делать вид, что это у нас по воле народа побежали выдвигаться по избирательным округам. Нет, потому что местная власть озаботилась, не рассчитывая на граждан, подобрала людей, переговорила с каждым из них, попросила выдвинуться тем или иным способом. А может быть и трудовые коллективы попросили руководителей предприятий выдвинуть людей. Если бы этого не было сделано, если бы все сидели и ждали у моря погоды, то могли бы быть вообще пустые избирательные округа.
— Вы не поменяли свое мнение о том, что от сельских советов нужно отказываться?
— Не поменяла. Я действительно считаю, что от сельских советов надо отказываться, что местное самоуправление можно выполнять иными способами. Ну, давайте избирать председателя сельсовета, он и будет тот избранный мэр, то самое местное самоуправление. По крайней мере, конкурс на такую должность будет.
Должность председателя сельсовета вряд ли является завидной, за исключением каких-то курортных зон, где земля привлекательная. А в обычной глубинке, достаточно депрессивных местах, зарплата небольшая, а ответственность высокая.
Думаю, от сельских и поселковых советов надо уходить, так как все те люди, которые избираются в эти советы, большей частью и так работают на должностях руководителей, то есть, обязаны в той или иной мере помогать избирателям.
— Вам не кажется, что белорусские выборы слишком скучные? Вон в Украине кандидатом в президенты выдвигается даже Дарт Вейдер, а у нас на пикете на местных выборах можно нарваться на штраф или арест.
— Аресты на пикетах они получили не потому, что были Дартами Вейдерами, а потому что распространяли листовки антироссийского содержания, русофобские откровенно, либо призывающие к бойкоту выборов. Это действия незаконные, являющиеся злоупотреблением на ведение предвыборной агитации. Поэтому здесь и были приняты какие-то административные меры.
Что касается скуки, то выборы веселые там, где вложены большие деньги. А вкладывают большие деньги там, где место выборное представляет значительный корыстный интерес для участника избирательной кампании. Наши депутатские должности в местные советы не могут ничего дать корыстолюбивым людям. Именно поэтому нет жесткой конкуренции и борьбы, здесь нет денег.
Там, где власть дает реальные возможности распоряжаться государственной собственностью либо обладать какими-то льготами, то за нее и идет острая борьба, туда вкладываются большие деньги, а избирательная кампания идет остро, нанимаются даже штыки, которые проводят эти избирательные кампании.
Попробуйте в Беларуси ввести избирательный залог в 260 тысяч долларов, именно Дарт Вейдер и вложил эти деньги. Откуда он их взял? Лично для меня, руководителя республиканского органа, эта сумма является неподъемной, а он ее в залог вложил. Это большие деньги уже ходят, и источники их происхождения теряются в густом тумане.
— Наблюдатели от оппозиции заявляли о сотнях нарушений и жалоб. Неужели ни одна из них не была существенной?
— Центральная комиссия не рассматривает жалобы на местных выборах. Обжаловать итоги выборов имеет право только кандидат в депутаты, подавая заявление сначала в окружную или территориальную комиссию, а затем в вышестоящую областную или Минскую городскую. Их решение является окончательным.
Что касается самих наблюдателей, то, прежде чем учить других исполнению закона, им надо самим выучить закон. Во-первых, наблюдатели не вправе требовать то, что требуют они, например, отменить итоги выборов по участку. Это невозможно, нет такой процедуры в законе. Можно признать выборы недействительными по целому округу, если, например, итоги голосования по данному участку могли повлиять на итоги выборов в целом. Но это решение принимает, во-первых, окружная комиссия, а во-вторых, с этой жалобой может обращаться не наблюдатель, не доверенное лицо, а только сам кандидат в депутаты.
Наблюдателей на местных выборах было 29 тысяч, а активизировались и написали жалобы не более сотни. Почему остальных все устраивает? Если сделать анализ некоторых жалоб, создается ощущение, что некоторые наблюдатели работают за сделку. То есть, чем больше жалоб будет написано, тем больше будет оплата, вот и всё.
— Наблюдатели также заявляли о существенных расхождениях между подсчитанной ими явке избирателей и данными комиссий. У ЦИК не возникало желания проверить хотя бы те случаи, где разница была самой существенной?
— Закон не предполагает визуального подсчета избирателей. Подсчитываются бюллетени в ящике для голосования и количество избирателей по списку. Иные утверждения по явке не носят юридического характера.
ЦИК никогда не делала это и не будет делать. Во-первых, Центральная комиссия даже просто физически не располагает такими возможностями. Во-вторых, никогда нельзя открывать шлюзы, показывать пример, что это делать возможно и допустимо. Нужно всегда быть последовательным в своей позиции и практике.
— В конце 2013 года в связи с судебной реформой возникла тема проведения референдума по изменению Конституции. На ваш взгляд, когда его лучше проводить: как отдельную кампанию или совместив с президентскими или парламентскими выборами?
— Этот вопрос не обсуждался вообще. Думаю, референдум не будет проводиться.
Что же касается совмещения, то референдум всегда удобнее проводить одновременно с другой избирательной кампанией, хотя это и очень тяжело. Последний референдум, который проходил в 2004 году, был совмещен с парламентскими выборами.
В любом случае, это дело государства, лица, который уполномочен назначать референдум, в данном случае речь идет о главе государства. Но могу сказать, что ни теоретические, ни практические подходы к проведению данного мероприятия с участием Центральной комиссии не обсуждались.
— Как вы относитесь к факту проведения референдума в Крыму? Можно ли верить его итогам, учитывая крайне сжатые сроки его проведения?
— Можно. Я полностью доверяю его итогам. Это просто видно невооруженным взглядом. Для жителей Крыма это был, может быть, даже вопрос выживания.
Если бы вопрос референдума касался чего-то теоретического и отвлеченного, то тут, может быть, требовались большие сроки. Но вынесенный вопрос был слишком близок каждому избирателю.
К тому же, Крым — это небольшая территория, там избирателей чуть больше, чем в Минске.
— А в Беларуси в такие сроки провести референдум можно?
— У нас референдум в 2004 году проходил за 40 дней. Это минимальный срок для создания участков для голосования. Но давайте не забывать, что в Украине комиссии территориального уровня постоянно действующие, как и в России. То есть, там всегда есть списки избирателей, которые постоянно контролируются, есть освобожденные чиновники. По сути, там был вопрос только финансирования.
— А почему в Беларуси граждане не могут реализовать право законодательной инициативы? Может, дело в слишком жестком законодательстве?
— Сама процедура, конечно, достаточно сложная. Но могу сказать: если бы она и была реализована, то только в том случае, если бы все граждане либо какая-то группа была заинтересована в этом кровно, для них это был бы вопрос выживания.
Ни один из вопросов, который выносили те или иные группы, не является по-настоящему важным для большинства граждан Республики Беларусь. Неужели для них так уж важны изменения в избирательное законодательство, которые инициирует оппозиция? Да обычные граждане вряд ли знают действующее законодательство, чтобы понять суть предлагаемых изменений.
Поэтому главная проблема заключается в том, что вопросы, которые пытаются вынести в виде законодательной инициативы, не находят отклика у большинства избирателей.
— Очередные президентские выборы должны состояться не позднее ноября 2015 года. А в какие более ранние сроки они могут пройти?
— Проведение выборов президента может сдвигаться на более ранний срок, как угодно. Закон в этом плане не предполагает каких-то ограничений. Но я сомневаюсь, что президентские выборы будут сдвинуты. Ноябрь — это нормальный, хороший период.
Вопрос о переносе президентских выборов на более ранний срок с Центризбиркомом не обсуждался.
— Как вы считаете, в следующем году стоит опять ожидать парада кандидатов?
— Не знаю, все зависит от того, как много людей получат деньги и карт-бланш. Но Центризбиркому лучше, когда их меньше. У нас один бухгалтерский работник, который занимается финансированием избирательных комиссий, ему очень тяжело дополнительно еще и мониторить открытие финансовых счетов кандидатов, расходование на них средств. Тем более что кандидаты в президенты теперь смогут открывать свои фонды с момента регистрации инициативных групп.
Я не думаю, что у нас будет много кандидатов в президенты. Может быть, на первых порах и будут кандидаты типа Дарта Вейдера — совершенно несерьезные. Хотя в Украине существует избирательный залог, чтобы не шли откровенные лузеры, люди, за которыми никто не стоит, у которых нет денег. У нас же может пойти любой: безработный, бомж — все, кто угодно.
Конечно, появятся кандидаты несерьезные, которые подписи не собирают. Им кандидатство нужно только для саморекламы. Конечно, к моменту регистрации кандидатов они отсеются.
Вообще, много кандидатов — это не показатель демократии, это показатель отсутствия полного порядка. Разве много кандидатов в президенты в США? Просто там люди более реально подходят к своим возможностям.
— Как вы думаете, когда выборы в Беларуси БДИПЧ ОБСЕ признает демократическими?
— Думаю, тогда, когда им определят это Соединенные Штаты Америки. ОБСЕ — совершенно не самостоятельная организации, и признает она выборы в зависимости от мнения мировых лидеров. А мировыми лидерами, входящими в ОБСЕ, являются США и некоторые крупные страны Евросоюза.
БДИПЧ ОБСЕ — это крохотный штат, четыре человека там только работают в самом бюро, может чуть больше. Они выполняют во многом функции мониторинга, представительские функции.
— Приглашение принять участие в наблюдении за президентскими выборами в Украине пока так и не поступало? Вам лично было бы интересно наблюдать за выборами в сегодняшнем Киеве?
— Не поступало. Но еще есть время. Как правило, если это не состав миссии наблюдателей, то приглашение может прийти и за месяц до выборов.
Я отправила бы туда мужчину. Считаю, что обстановка в Киеве небезопасная.
Честно говоря, пусть поменьше будет подобных интересов в жизни любого организатора выборов и любого государства. Лучше, когда все движется рутинно, в установленные сроки, а не после революций.