Шендерович в Минске: “Абсолютная власть — это мина-ловушка“
В белорусской столице писатель в одиночку «держал зал» больше трёх часов: читал прозу, стихи и пьесы, отвечал на вопросы и рассказывал истории из жизни — своей и современников.
Зрители провожали его стоя: Виктор Шендерович 16 лет был на белорусской сцене персоной нон грата. Поколение, хохотавшее над перлами Ельцина и Черномырдина, ждавшее каждый выпуск «Кукол» и «Итого», изрядно соскучилось по его колкому юмору.
Публика в зале возрастная. Свободные места есть — но не столько, сколько видно на знаменитом фото с минского концерта другого известного россиянина — Владимира Соловьёва. «Я на передачу к Соловьёву не пойду, у меня слабая нервная система!» — отшучивается Шендерович в ответ на вопрос зрителей о «Поединке».
Шендерович и Соловьёв — антагонисты, поэтому сравнение их выступлений напрашивается само собой. Но никакого сравнения не получается. На сцене они держатся совершенно по-разному. Соловьёв проповедует истины, Шендерович сомневается в каждом ответе. На вопросы о политических оппонентах Соловьёв чеканит: «Я его не уважаю» и «А кого он победил?», а Шендерович отвечает в стиле «понять и простить»:
— Что случилось с Хазановым? Да ничего с ним не случилось. Просто жизнь — это стайерская дистанция. И когда человек, которого ты считал своим другом, выбирает другой путь, не нужно причитать по этому поводу. Нужно просто зафиксировать.
Начинает Шендерович с того, что вообще не понимает, с чего вдруг его концерт разрешили:
— Я пошёл на сдачу за газ, — шутит он. — Правда, есть версия, что назло.
И тут же шутит ещё раз: «Половину жизни был невыездным, а вторую половину — невъездным»
Многие афоризмы Шендеровича уже давно живут своей жизнью. Например, слышали ли вы такой риторический вопрос: «Когда уходить с корабля крысе, если она — капитан?». А ведь это он придумал. Или вот анекдот:
— А где это я?
— В раю.
— А почему тут колючая проволока?
— Разговорчики в раю!
Оказывается, это тоже мини-пьеса Виктора Шендеровича. От текстов, написанных в начале 1990-х, он постепенно переходит к современной сатире. Рассказывает о коале, которая трогательно обнимала Владимира Путина (на фразе «Вы ничего не понимаете в коалах» нигде до Минска не смеялись!), о чувстве юмора Бориса Ельцина. Мол, однажды у них с Александром Лукашенко состоялся такой диалог:
Но самое интересное началось после перерыва, когда Шендерович начал отвечать на вопросы.
— 150 записок! — удивляется писатель.
— За 20 лет накопилось! — реагируют в зале.
— Ну и ладно, у меня самолёт только завтра в обед. Успею ответить на все! — парирует Шендерович.
— Мы не торопимся, — отвечает кто-то из зрителей.
В итоге ответы заняли больше часа.
Впечатление о Минске: «Напоминает выставку достижений народного хозяйства».
О будущем: «Северной Кореи ни у нас, ни у вас не будет. Ну, в буквальном варианте. Но мы с вами ноздря в ноздрю идём к Северной Корее, поочерёдно вырываясь вперёд».
«Меня просят на весь зал сказать «Жыве Беларусь!». Но я, с вашего позволения, буду говорить свои тексты».
О власти: «К абсолютной власти очень легко прийти, но от неё нельзя уйти. Это мина-ловушка: на неё заходишь — она не взрывается. Но она взрывается, когда с неё сходишь. Получение власти — вопрос технический. Кого-то уничтожил, кого-то купил, кого-то запугал, и вот — всех положил под асфальт. А вот уйти потом нельзя. И дальше мы видим: чем дольше срок авторитарной, неподвижной власти, тем тяжелее и кровавее выход. Просто школьная математическая закономерность... Каддафи в последние минуты своей жизни, я думаю, горько-горько пожалел о своей первой оппозиции.
Потому что первая оппозиция Каддафи была — выпускники Сорбонны, которые хотели всего лишь, чтобы он ушёл. А уже восьмая оппозиция, которая его прикончила, это были дикари, которым не нужно было ни суда, ничего. И они его просто убили. Поэтому чем раньше — тем лучше. В том числе, и для авторитарного лидера. Как бы передать это знание туда? (Показывает наверх)».
Шендерович часто отвечает чьими-то остроумными цитатами. «Сколько нужно будет ждать перемен? Если ждать — то долго». «Все времена ужасные — других не было никогда». «Самое страшное для меня? Очнуться не в своей жизни». «Что такое глупость? Генерал Лебедь говорил, что это такой ум». Аплодисменты.
Одни записки писатель оставляет на столе, другие — наверное, те, которые ему нравятся, складывает в карман. Например: «Кто та муза, которая вас вдохновляет?». «Заходите после концерта в гримёрку, поговорим об этом!» — отвечает Шендерович.
Понравился ему и вопрос о том, можно ли в конце ХХ века использовать понятие «интеллигенция»:
— Это некоторое самоназвание людей, которые принимают определённые правила поведения: быть подальше от кормушки и нести некоторую ответственность перед другими людьми. Эти правила люди принимают для себя добровольно. Это нельзя назначить. Это не имеет никакого отношения к высшему образованию.
Просто человек чувствует, что он что-то должен делать. Поэтому разговор о гибели интеллигенции — это лукавый и бессмысленный разговор, когда люди, которые отряхнули с себя эти обязательства, им так легче. Я их хорошо понимаю. Он объявляет о гибели интеллигенции — значит, он свободен от обязательств. Но не надо брать на себя так много. Ты вышел — спасибо, что уведомил.
В следующем году Виктору Шендеровичу исполняется 60 лет, и он планирует вернуться в Минск с юбилейным концертом. Поэтому сложно сказать, осторожничал ли писатель в этот приезд, первый за 16 лет.
Зрители провожали его стоя: Виктор Шендерович 16 лет был на белорусской сцене персоной нон грата. Поколение, хохотавшее над перлами Ельцина и Черномырдина, ждавшее каждый выпуск «Кукол» и «Итого», изрядно соскучилось по его колкому юмору.
Публика в зале возрастная. Свободные места есть — но не столько, сколько видно на знаменитом фото с минского концерта другого известного россиянина — Владимира Соловьёва. «Я на передачу к Соловьёву не пойду, у меня слабая нервная система!» — отшучивается Шендерович в ответ на вопрос зрителей о «Поединке».
Шендерович и Соловьёв — антагонисты, поэтому сравнение их выступлений напрашивается само собой. Но никакого сравнения не получается. На сцене они держатся совершенно по-разному. Соловьёв проповедует истины, Шендерович сомневается в каждом ответе. На вопросы о политических оппонентах Соловьёв чеканит: «Я его не уважаю» и «А кого он победил?», а Шендерович отвечает в стиле «понять и простить»:
— Что случилось с Хазановым? Да ничего с ним не случилось. Просто жизнь — это стайерская дистанция. И когда человек, которого ты считал своим другом, выбирает другой путь, не нужно причитать по этому поводу. Нужно просто зафиксировать.
Начинает Шендерович с того, что вообще не понимает, с чего вдруг его концерт разрешили:
— Я пошёл на сдачу за газ, — шутит он. — Правда, есть версия, что назло.
И тут же шутит ещё раз: «Половину жизни был невыездным, а вторую половину — невъездным»
Многие афоризмы Шендеровича уже давно живут своей жизнью. Например, слышали ли вы такой риторический вопрос: «Когда уходить с корабля крысе, если она — капитан?». А ведь это он придумал. Или вот анекдот:
— А где это я?
— В раю.
— А почему тут колючая проволока?
— Разговорчики в раю!
Оказывается, это тоже мини-пьеса Виктора Шендеровича. От текстов, написанных в начале 1990-х, он постепенно переходит к современной сатире. Рассказывает о коале, которая трогательно обнимала Владимира Путина (на фразе «Вы ничего не понимаете в коалах» нигде до Минска не смеялись!), о чувстве юмора Бориса Ельцина. Мол, однажды у них с Александром Лукашенко состоялся такой диалог:
Но самое интересное началось после перерыва, когда Шендерович начал отвечать на вопросы.
— 150 записок! — удивляется писатель.
— За 20 лет накопилось! — реагируют в зале.
— Ну и ладно, у меня самолёт только завтра в обед. Успею ответить на все! — парирует Шендерович.
— Мы не торопимся, — отвечает кто-то из зрителей.
В итоге ответы заняли больше часа.
Впечатление о Минске: «Напоминает выставку достижений народного хозяйства».
О будущем: «Северной Кореи ни у нас, ни у вас не будет. Ну, в буквальном варианте. Но мы с вами ноздря в ноздрю идём к Северной Корее, поочерёдно вырываясь вперёд».
«Меня просят на весь зал сказать «Жыве Беларусь!». Но я, с вашего позволения, буду говорить свои тексты».
О власти: «К абсолютной власти очень легко прийти, но от неё нельзя уйти. Это мина-ловушка: на неё заходишь — она не взрывается. Но она взрывается, когда с неё сходишь. Получение власти — вопрос технический. Кого-то уничтожил, кого-то купил, кого-то запугал, и вот — всех положил под асфальт. А вот уйти потом нельзя. И дальше мы видим: чем дольше срок авторитарной, неподвижной власти, тем тяжелее и кровавее выход. Просто школьная математическая закономерность... Каддафи в последние минуты своей жизни, я думаю, горько-горько пожалел о своей первой оппозиции.
Потому что первая оппозиция Каддафи была — выпускники Сорбонны, которые хотели всего лишь, чтобы он ушёл. А уже восьмая оппозиция, которая его прикончила, это были дикари, которым не нужно было ни суда, ничего. И они его просто убили. Поэтому чем раньше — тем лучше. В том числе, и для авторитарного лидера. Как бы передать это знание туда? (Показывает наверх)».
Шендерович часто отвечает чьими-то остроумными цитатами. «Сколько нужно будет ждать перемен? Если ждать — то долго». «Все времена ужасные — других не было никогда». «Самое страшное для меня? Очнуться не в своей жизни». «Что такое глупость? Генерал Лебедь говорил, что это такой ум». Аплодисменты.
Одни записки писатель оставляет на столе, другие — наверное, те, которые ему нравятся, складывает в карман. Например: «Кто та муза, которая вас вдохновляет?». «Заходите после концерта в гримёрку, поговорим об этом!» — отвечает Шендерович.
Понравился ему и вопрос о том, можно ли в конце ХХ века использовать понятие «интеллигенция»:
— Это некоторое самоназвание людей, которые принимают определённые правила поведения: быть подальше от кормушки и нести некоторую ответственность перед другими людьми. Эти правила люди принимают для себя добровольно. Это нельзя назначить. Это не имеет никакого отношения к высшему образованию.
Просто человек чувствует, что он что-то должен делать. Поэтому разговор о гибели интеллигенции — это лукавый и бессмысленный разговор, когда люди, которые отряхнули с себя эти обязательства, им так легче. Я их хорошо понимаю. Он объявляет о гибели интеллигенции — значит, он свободен от обязательств. Но не надо брать на себя так много. Ты вышел — спасибо, что уведомил.
В следующем году Виктору Шендеровичу исполняется 60 лет, и он планирует вернуться в Минск с юбилейным концертом. Поэтому сложно сказать, осторожничал ли писатель в этот приезд, первый за 16 лет.