Сначала радовались, что уезжают «неблагонадежные», теперь заволновались из-за оттока капитала
Белорусское правительство и Александр Лукашенко, похоже, ведут двойную игру в отношении инвесторов, в первую очередь — иностранных. Некоторые решения чиновников явно противоречат друг другу. Бизнесу сначала запрещают выводить капитал, потом правительство словно разрешает, но с условиями, а Лукашенко с этим не соглашается. В итоге отдельный бизнес «отжимают». Что за этим стоит, как на это будет реагировать бизнес и чем грозит в целом экономике, «Зеркало» обсудило с экономистом Дмитрием Круком.
Тему удержания иностранных инвесторов стали довольно часто обсуждать на уровне правительства. К примеру, в Минэкономики признают, что, несмотря на предпринимаемые меры по улучшению инвестиционного климата, по-прежнему низкой остается инвестиционная активность и отдача от инвестиций в основной капитал. Причем чиновники делают такие заявления на фоне «отжима» бизнеса у иностранных инвесторов. К примеру, 18 января Александр Лукашенко фактически признал, что государство национализировало рестораны экс-McDonald's в Беларуси. Ранее государство «отжало» бизнес у частной фирмы, она могла бы работать с «Формулой-1». Власти также решили национализировать электроподстанцию «Речица», которая принадлежала частной компании с британским капиталом «Солар Лэнд».
{banner_news_show}
На этом фоне Александр Лукашенко на совещании 18 января открыто признал причину такой озабоченности уходом иностранных (а вместе с ними и белорусских) инвестиций и активов, это ведет к оттоку капитала и «оголяет основные фонды экономики».
Чиновников явно больше всего беспокоит именно отток капитала. Однако эту проблему нередко «упаковывают» в более широкий вопрос, связанный в целом с иностранными активами и инвестициями, считает старший научный сотрудник BEROC экономист Дмитрий Крук.
— В 2021—2022 годах на отток капитала смотрели, скорее, как на решение более глобальной политической проблемы, считая, что уезжают «неблагонадежные». Да, они выводят свои средства, но вместе с тем ослабляют политическую напряженность, — объясняет экономист. — А сейчас становится более актуальной вторая сторона медали — что они с собой вывозят деньги.
При этом, продолжает эксперт, последствия оттока становятся все более значимыми. В масштабах экономики они сильно ощущаются на рынке труда. «То есть то, что раньше казалось решением проблемы в политическом смысле, сейчас доставляет все больше неудобств и само по себе становится проблемой», — указывает Дмитрий Крук.
В озабоченности уходом инвесторов из «недружественных» стран эксперт видит еще одну причину. Это осознание чиновниками экспансии российского бизнеса в Беларуси, которая в отдельных отраслях (например, в розничной торговле) уже заметна невооруженным взглядом. Место уходящих западных компаний, особенно если речь идет о крупном бизнесе, часто занимают именно российские.
— В последние два года мы видим по макростатистике в опросах такой тренд, как экспансия российского бизнеса по многим отраслевым рынкам, — отмечает экономист и объясняет, почему так происходит. — Та среда, которая для другого инвестора непредсказуемая, для них это более или менее нормальное состояние. Они в такой среде готовы работать. А для режима Лукашенко серьезная экспансия российского бизнеса на разных сегментах — это вполне себе реальная угроза. Но сегодня не очень политкорректно говорить об этом вслух, поэтому эти вопросы обсуждаются через другую призму.
В 2024 году проблема оттока капитала останется в центре внимания, считает аналитик. Это связано с ухудшением состояния внешней торговли.
— Когда приток валюты в страну есть (и постоянный ручеек от торговли льется), на мягко поддерживающийся отток капитала по иным мотивам можно смотреть сквозь пальцы. Но состояние торговли потихоньку начинает ухудшаться. В 2024 году эта тенденция будет достаточно устойчивая. Соответственно, и отток капитала становится более яркой проблемой, — объясняет он.
Отток капитала происходит разными способами, отмечает экономист. Например, это вывод средств через банковские счета. Но такая возможность довольно ограничена из-за действующих санкций.
— Второй большой канал, который в наших условиях, подозреваю, становится одним из основных, это продажа своего бизнеса (если речь идет о достаточно крупных компаниях). В этом случае средства от продажи бизнеса с большой вероятностью покинут Беларусь, — указывает экономист. — Поэтому [для остановки оттока капитала через этот инструмент] блокируется сам объект, то есть создаются условия, чтобы этот бизнес не продавался. Если его не продали, то и выводить нечего. В итоге такой бизнес в Беларуси становится чемоданом без ручки.
Третий потенциальный канал вывода капитала — это выезд из страны вместе со своим бизнесом. Его используют в основном компании небольшого размера и лишь в отдельных отраслях, то есть те, кто не сильно обременен основным капиталом, например, оборудованием. На этот поток чиновники тоже могут влиять.
Четвертое направление — это валютные ограничения. При наличии ограничений по первым трем позициям пока нет необходимости его задействовать, указывает Дмитрий Крук.
Инвесторы, которые обращают внимание на соотношение доходности и риска, или, как их называет эксперт, классические инвесторы, уже перестали рассматривать Беларусь как объект для инвестиций.
— То есть новых классических инвесторов ждать не приходится. Можно ждать тех, которые заведомо принимают высокий риск и условия, потому что для них эта среда привычная. Это преимущественно российский бизнес. Либо, скорее, в нашем случае стоит говорить о тех, кто имеет какие-то договоренности, в том числе на политическом уровне. Они хорошо понимают, куда идут, знают, что для них будут созданы спецусловия, — объясняет эксперт.
{banner_news_end}
Что касается иностранных инвесторов, которые уже имеют активы в Беларуси, скорее всего, они будут работать в режиме жизнеобеспечения — без новых инвестиций. При этом то, что они зарабатывают в Беларуси, может использоваться для «поддержания штанов», считает экономист.
— Белорусский бизнес тоже очень неоднороден. Но если обобщить, то частный по своей мотивации ближе к иностранному, который смотрит на режим выживания, поддержание того, что есть. Это мы видим по нашим опросам бизнеса: о серьезных инвестициях мыслить никто не хочет, но может идти речь о каких-то локальных инвестиционных проектах, например, если освобождаются какие-то ниши. Но это делается без четкого видения будущего — это краткосрочные сюжеты, не дающие системного эффекта.
Государственный бизнес принимает решения, исходя не из бизнес-интересов. Там инвестиционная активность зависит от макроэкономической политики, директивных указаний и экономической конъюнктуры, продолжает аналитик.
— Если есть указание разгонять инвестиции либо есть конъюнктурные неплохие финансовые результаты и могут быть использованы какие-то финансовые запасы (либо те же директивные кредиты), такая инвестиционная активность может поддерживаться. Но она тоже очень неустойчивая, — говорит Дмитрий Крук и уточняет: — Госбизнес — это главная группа, за счет которой инвестиции чуть-чуть ожили в прошлом году.
Почему чиновники озаботились уходом иностранных инвесторов
Тему удержания иностранных инвесторов стали довольно часто обсуждать на уровне правительства. К примеру, в Минэкономики признают, что, несмотря на предпринимаемые меры по улучшению инвестиционного климата, по-прежнему низкой остается инвестиционная активность и отдача от инвестиций в основной капитал. Причем чиновники делают такие заявления на фоне «отжима» бизнеса у иностранных инвесторов. К примеру, 18 января Александр Лукашенко фактически признал, что государство национализировало рестораны экс-McDonald's в Беларуси. Ранее государство «отжало» бизнес у частной фирмы, она могла бы работать с «Формулой-1». Власти также решили национализировать электроподстанцию «Речица», которая принадлежала частной компании с британским капиталом «Солар Лэнд».
{banner_news_show}
На этом фоне Александр Лукашенко на совещании 18 января открыто признал причину такой озабоченности уходом иностранных (а вместе с ними и белорусских) инвестиций и активов, это ведет к оттоку капитала и «оголяет основные фонды экономики».
«Есть компании — наши, не наши. Получили прибыль, деньги какие-то и вывели за пределы Беларуси, разместили на счетах. Деньги, заработанные нашими людьми, выводятся за пределы Беларуси и там работают на разных негодяев, которые вводят против нас санкции», — заявил тогда политик.
Чиновников явно больше всего беспокоит именно отток капитала. Однако эту проблему нередко «упаковывают» в более широкий вопрос, связанный в целом с иностранными активами и инвестициями, считает старший научный сотрудник BEROC экономист Дмитрий Крук.
— В 2021—2022 годах на отток капитала смотрели, скорее, как на решение более глобальной политической проблемы, считая, что уезжают «неблагонадежные». Да, они выводят свои средства, но вместе с тем ослабляют политическую напряженность, — объясняет экономист. — А сейчас становится более актуальной вторая сторона медали — что они с собой вывозят деньги.
При этом, продолжает эксперт, последствия оттока становятся все более значимыми. В масштабах экономики они сильно ощущаются на рынке труда. «То есть то, что раньше казалось решением проблемы в политическом смысле, сейчас доставляет все больше неудобств и само по себе становится проблемой», — указывает Дмитрий Крук.
В озабоченности уходом инвесторов из «недружественных» стран эксперт видит еще одну причину. Это осознание чиновниками экспансии российского бизнеса в Беларуси, которая в отдельных отраслях (например, в розничной торговле) уже заметна невооруженным взглядом. Место уходящих западных компаний, особенно если речь идет о крупном бизнесе, часто занимают именно российские.
— В последние два года мы видим по макростатистике в опросах такой тренд, как экспансия российского бизнеса по многим отраслевым рынкам, — отмечает экономист и объясняет, почему так происходит. — Та среда, которая для другого инвестора непредсказуемая, для них это более или менее нормальное состояние. Они в такой среде готовы работать. А для режима Лукашенко серьезная экспансия российского бизнеса на разных сегментах — это вполне себе реальная угроза. Но сегодня не очень политкорректно говорить об этом вслух, поэтому эти вопросы обсуждаются через другую призму.
В 2024 году проблема оттока капитала останется в центре внимания, считает аналитик. Это связано с ухудшением состояния внешней торговли.
— Когда приток валюты в страну есть (и постоянный ручеек от торговли льется), на мягко поддерживающийся отток капитала по иным мотивам можно смотреть сквозь пальцы. Но состояние торговли потихоньку начинает ухудшаться. В 2024 году эта тенденция будет достаточно устойчивая. Соответственно, и отток капитала становится более яркой проблемой, — объясняет он.
Какими маршрутами пытается уйти из Беларуси бизнес
Отток капитала происходит разными способами, отмечает экономист. Например, это вывод средств через банковские счета. Но такая возможность довольно ограничена из-за действующих санкций.
— Второй большой канал, который в наших условиях, подозреваю, становится одним из основных, это продажа своего бизнеса (если речь идет о достаточно крупных компаниях). В этом случае средства от продажи бизнеса с большой вероятностью покинут Беларусь, — указывает экономист. — Поэтому [для остановки оттока капитала через этот инструмент] блокируется сам объект, то есть создаются условия, чтобы этот бизнес не продавался. Если его не продали, то и выводить нечего. В итоге такой бизнес в Беларуси становится чемоданом без ручки.
Третий потенциальный канал вывода капитала — это выезд из страны вместе со своим бизнесом. Его используют в основном компании небольшого размера и лишь в отдельных отраслях, то есть те, кто не сильно обременен основным капиталом, например, оборудованием. На этот поток чиновники тоже могут влиять.
Четвертое направление — это валютные ограничения. При наличии ограничений по первым трем позициям пока нет необходимости его задействовать, указывает Дмитрий Крук.
Чего ждать от бизнеса
Инвесторы, которые обращают внимание на соотношение доходности и риска, или, как их называет эксперт, классические инвесторы, уже перестали рассматривать Беларусь как объект для инвестиций.
— То есть новых классических инвесторов ждать не приходится. Можно ждать тех, которые заведомо принимают высокий риск и условия, потому что для них эта среда привычная. Это преимущественно российский бизнес. Либо, скорее, в нашем случае стоит говорить о тех, кто имеет какие-то договоренности, в том числе на политическом уровне. Они хорошо понимают, куда идут, знают, что для них будут созданы спецусловия, — объясняет эксперт.
{banner_news_end}
Что касается иностранных инвесторов, которые уже имеют активы в Беларуси, скорее всего, они будут работать в режиме жизнеобеспечения — без новых инвестиций. При этом то, что они зарабатывают в Беларуси, может использоваться для «поддержания штанов», считает экономист.
— Белорусский бизнес тоже очень неоднороден. Но если обобщить, то частный по своей мотивации ближе к иностранному, который смотрит на режим выживания, поддержание того, что есть. Это мы видим по нашим опросам бизнеса: о серьезных инвестициях мыслить никто не хочет, но может идти речь о каких-то локальных инвестиционных проектах, например, если освобождаются какие-то ниши. Но это делается без четкого видения будущего — это краткосрочные сюжеты, не дающие системного эффекта.
Государственный бизнес принимает решения, исходя не из бизнес-интересов. Там инвестиционная активность зависит от макроэкономической политики, директивных указаний и экономической конъюнктуры, продолжает аналитик.
— Если есть указание разгонять инвестиции либо есть конъюнктурные неплохие финансовые результаты и могут быть использованы какие-то финансовые запасы (либо те же директивные кредиты), такая инвестиционная активность может поддерживаться. Но она тоже очень неустойчивая, — говорит Дмитрий Крук и уточняет: — Госбизнес — это главная группа, за счет которой инвестиции чуть-чуть ожили в прошлом году.