Лукашенко заявил, что АЭС — это «очень-очень выгодно». Так ли это на самом деле

Александр Лукашенко считает «очень-очень выгодным» проект АЭС и хотел бы построить вторую такую станцию. Приводим четыре аргумента, которые заставляют в этом усомниться.

Первый аргумент — огромный кредит

Для строительства АЭС белорусское правительство взяло у России кредит в размере 10 млрд долларов. Выплачивать этот долг, скорее всего, будут из бюджета. В среднем получается, что на каждого жителя нашей страны, включая младенцев, приходится около 1087 долларов этого долга, без учета процентов.

Какую часть кредита потратили, достоверно неизвестно. Если предположить, что расходована была вся сумма, и учесть, что по контракту платить долг надо 15 лет, начиная с апреля 2024 года, то ежегодные выплаты по кредиту составят более 666 млн долларов (также без учета процентов).

Более того, десятая часть инвестиций в строительство планировалась из бюджета. Дополнительно были расходы на инфраструктуру, включая кредиты на строительство пиково-резервных мощностей, без которых невозможна работа АЭС. То есть государство (следовательно налогоплательщики) уже потратило на станцию дополнительно ощутимую сумму.

При этом представители отрасли оценивали срок окупаемости БелАЭС, по разным данным, в 15−20 лет (здесь и здесь). В то же время независимые эксперты в исследовании общественного объединения «Экодом» называли куда более длительный срок — около 60 лет. Это столько же, сколько составляет срок эксплуатации БелАЭС. Но даже если исходить из данных, которые озвучивали чиновники, окупаемость оценивалась исходя из работы двух энергоблоков на 100% мощности. Пока же перспектива работы двух блоков одновременно, по оценке эксперта отрасли, выглядит туманно. Это связано с тем, что экспортировать электроэнергию пока некуда, а внутренний рынок не нуждается в таком объеме (подробнее об этом — ниже). Следовательно, окупится она позже.

Вряд ли этом случае можно говорить о финансовых выгодах даже уже построенной АЭС, не говоря уже о второй такой же.

Второй аргумент — утраченные рынки сбыта

Внутренний энергетический рынок потребляет 38,6 млрд кВт•ч электроэнергии в год. В прошлом году пользователи в нашей стране снизили потребление электричества на 4%. Для сравнения, в 2017 году объемы потребления были 36−37 млрд кВт•ч (тогда АЭС еще не работала). То есть за пять лет существенного роста не произошло. Почему это важно?

При работе двух энергоблоков БелАЭС вырабатывает 18 млрд кВт•ч электроэнергии в год, то есть почти половину от общего потребления в нашей стране. В результате после запуска станции на полную мощность будут образовываться излишки электроэнергии. Частично их будут снижать за счет сворачивания работы ТЭЦ на газу. Но во время строительства (примерно до 2017 года) чиновники ратовали за то, что выгоды от АЭС будут также за счет продажи электроэнергии на экспорт. Однако оказалось, что России она не нужна. Литва принципиально отказалась закупать энергию с БелАЭС на политическом уровне. После этого едва ли не единственным потенциальным рынком сбыта виделась Украина. В итоге в июле 2017 года, когда строительство шло во всю, Лукашенко призвал чиновников думать, куда направлять электроэнергию после ввода в строй атомной электростанции.

После военной агрессии России против Украины, которую поддержало белорусское правительство и Александр Лукашенко, Киев, скорее всего, надолго отвернется от такой возможности. Казалось, что на выручку пришла Москва, пообещав в 2024 году покупать нашу электроэнергию. Но похоже, этот вопрос до сих пор остается на уровне заявлений, а не принятия решений.

Выходит, что экспортировать электроэнергию некуда, потребить весь ее объем в случае полноценной работы станции внутренний рынок не сможет. Следовательно, придется, скорее всего, придерживаться принципа, когда один блок АЭС работает, а второй находится на «планово-предупредительном ремонте». В этом случае встает вопрос перспектив ее окупаемости.

Что же касается внутреннего рынка, то если раньше заявлялось, что АЭС позволит замещать использование 5 млрд кубометров газа, то теперь и здесь чиновники пошли на попятную. Теперь, как заявляет заместитель начальника управления энергоэффективности, экологии и науки Министерства энергетики Александр Захаревич, планы замещать порядка 4−4,5 млрд кубометров импортируемого газа. То есть планы по снижению потребления газа, о которых говорилось изначально, также не выполняются.

Третий аргумент — снижение зависимости от одного поставщика

Продвигая инициативу строительства АЭС, Александр Лукашенко и вслед за ним чиновники вторили, что она позволит снизить зависимость от одного поставщика сырья, которое используется для производства электроэнергии, то есть диверсификации поставщиков и видов топлива. Постепенно риторика сменилась на уход от одного используемого вида топлива.

Но реальность оказалась такой, что Беларусь немного снизила поставки российского газа в нашу страну, но в то же время привязала работу АЭС к другому российскому поставщику ресурсов. Покупать ядерное топливо для работы БелАЭС мы сможем только у России. Более того, мы обязались отправлять туда наше отработавшее топливо для переработки.

Получается, что Минск сменил один вид зависимости от России на другой. Но учитывая, что многие экономические решения в соседней стране принимаются, исходя из политических интересов, суть осталась той же — диверсификации поставщиков, а вместе с ними и рисков, не произошло.

Четвертый аргумент — забытые обещания о дешевых тарифах

Во время строительства БелАЭС чиновники регулярно рассказывали, что это будет выгодный проект для белорусов, потому что произведенная на станции электроэнергия дешевле, чем за счет других ресурсов.



В том же году на тот момент вице-премьер Владимир Семашко высказал идею повышения тарифов для населения и ухода от перекрестного субсидирования. По его словам, это означало рост стоимости электроэнергии для людей.

Примерно в этот период чиновники стали говорить, что после ввода БелАЭС будут снижаться тарифы на электроэнергию для промышленных предприятий. По сути, в случае повышения тарифов для населения и ухода от перекрестного субсидирования уменьшение стоимости для юрлиц происходило бы независимо от наличия или отсутствия АЭС. Тем не менее перекрестное субсидирование сохраняется до сих пор. Но в системе все же появилось изменение — чиновники ввели экономически обоснованные тарифы для так называемых тунеядцев.

{banner_news_end}
Недавно замминистра энергетики Денис Мороз рассказал, что белорусы уже сейчас должны чувствовать выгоды от работы АЭС, потому что есть «достаточное количество различных тарифов, стимулирующих электропотребление».

— У нас введен тариф на электроотопление. Например, это очень низкая цена электрической энергии, если вы ее используете на нужды отопления и горячего водоснабжения, — заявил он.

Действительно, в 2022 году для некоторых категорий потребителей электроэнергия стала немного дешевле, но только в случаях ее использования для нужд отопления и горячего водоснабжения. На фоне изначальных обещаний властей нововведение выглядит довольно скромным.

Что касается себестоимости электроэнергии, то здесь тоже все оказалось не так однозначно. Как рассчитал специалист отдела энергетической безопасности iSANS Евгений Макарчук, с момента запуска первого энергоблока АЭС в 2020 году выплаты процентов за пользование кредитом должны были составить 346,5 млн долларов (проценты по кредиту Минск начал выплачивать раньше основного долга). «Значит, в произведенной электроэнергии только инвестиционная составляющая равна 3,7 цента/кВт•ч, — отмечал эксперт. — Для сравнения, себестоимость производства электроэнергии из газа составляет 4,2 цента/кВт•ч, но отличие в том, что в эту стоимость включены уже все затраты, а не только инвестиционные».

При таких условиях работы первого энергоблока даже без выплаты кредита (но с выплатой процентов по нему) себестоимость генерации электроэнергии на АЭС будет, вероятнее всего, дороже, чем при производстве электроэнергии на электростанциях на газу, посчитал он.

Эксперты проекта «Экодом» в 2020 году также оценивали себестоимость электроэнергии, производимой на БелАЭС, в 2,5 раза дороже, чем та, которая на тот момент производилась из газа.