Как в Беларуси исчезли олигархи и появились «придворные бизнесмены»

«Придворный бизнес» стал такой же неотъемлемой частью эпохи Лукашенко, как «вертикальщики», агрогородки и хоккейные дворцы.

В рамках спецпроекта «Тридцать лет вопреки. Как создавался частный бизнес в современной Беларуси (1991-2021гг.)» Завтра твоей страны продолжает исследовать эволюцию белорусского бизнеса.

«Придворный бизнес» — это бизнесмены, которые получают бенефиции при авторитарных и близких к ним по духу правителях. На постсоветском пространстве к таким режимам можно отнести, например, союзников по разным блокам и сильные президентские республики по форме правления — Беларусь, Россию и Казахстан.

«Придворный бизнес» — это совсем не олигархи, которые стали и продолжают оставаться реальностью в других бывших советских республиках. В Украине, Молдове, Грузии и даже Армении, имеющих президентско-парламентское или парламентское правление, крупный бизнес через собственные партии, свои фракции в парламентах и свои СМИ играет определяющую роль в политической жизни страны.

А «придворные бизнесмены» зависят от одного человека. И его каприз может стоить им положения и даже головы. Но учитывая то количество предпринимателей, которые за годы правления Лукашенко захотели побывать в статусе «придворных бизнесменов», игра, видимо, стоит свеч.

Куда исчезли белорусские олигархи?

Из республик бывшего СССР (без стран Балтии) олигархи не успели появиться в Азербайджане и в Средней Азии.

Правящий в Казахстане с советских времен твердой рукой Нурсултан Назарбаев трансформировал коммунистические элиты в новое чиновничество и не дал приблизиться к политическим рычагам зарождающемуся частному капиталу.

Ельцинская Россия 1990-х, наоборот, стала примером олигархии почти в классическом понимании этого слова. Страна оказалась в полной власти «семибанкирщины», и именно это смутное время родило Путина. Не было бы в России олигархов – не было бы Путина.

Беларусь медленнее входила в рыночные отношения. Когда в России Березовский и Ходорковский, Гусинский и Смоленский уже поделили сферы влияния, в нашей стране фактически правил «красный директорат» и его ставленники в лице Кебича и прочих чиновников.

На самом деле не Лукашенко, а патриархальный и влиятельный белорусский «красный директорат» не дал развиться в Беларуси олигархам.

Именно он с подчиненными силовыми структурами уничтожил в начале 1990-х империю первого белорусского олигарха Сергея Брюккера. Это было несложно – Брюккер был приезжий, родом из Сибири, не имел родственников и связей среди местных элит, которые могли бы прикрыть его и его огромный бизнес. Уголовные дела, заведенные в отношении него, заставили Брюккера эмигрировать. Его империя «Метроном» пала, «Микобанк» стал первым банком-банкротом в СССР. Брюккеру, правда, удалось вывезти с собой материальные ценности в виде тракторов и топлива, которые он потом распродавал в течение нескольких лет.

Две другие фигуры, которые можно отнести к первым и последним настоящим белорусским олигархам, в отличие от Брюккера, были местными. Но у элит сначала не оказалось большого желания, а потом и реальных возможностей защитить их от Лукашенко. А потом не стало и самих элит, превращенных в жестко субординированную на одно лицо вертикаль.

В итоги владелец холдинга «Пуше» Александр Пупейко, потеряв весь бизнес, уехал в 1990-х в Польшу. А Александр Сманцер, идейных вдохновитель и организатор клининговых схем, фактический владелец «БДГ», «Динамо-Минск» и других активов, предварительно отсидев, в 2000-е перебрался в Украину.

Придворный круг

Вместо олигархов при Лукашенко появились «придворные бизнесмены».

С первых лет его правления находился кто-то, кто становился бенефициаром его личных указов по самым прибыльным сферам деятельности и «вкусным» госзаказам, по приватизации недоступных для других предприятий и по раздаче перспективных участков земли под застройку.

Так, создатель холдинга «Контогрупп» Виктор Лагвинец в середине 1990-х пересадил почти всех чиновников на завозимые им Volvo, совладелец «Белтехэкспорта» Владимир Пефтиев получил почти эксклюзивное право на распродажу складов советского оружия, а производитель погребальных венков и детских игрушек Павел Топузидис – на строительство первой частной табачной фабрики.

Потом были квоты на ввоз и переработку давальческой нефти, которые раздавались высокой рукой и своим, и пришлым бизнесменам.

С середины 2000-х начался бум в недвижимости. Чиж, который уже к тому времени косил траву с главой государства, получил контракт на строительство жилья для военных в обмен на самые лакомые куски в столице. За Чижом со своими «эксклюзивами», полученными от властей, подтянулись Тернавский, Каричи, Белый и другие.

Взлетевший в начале 2010-х Олексин и заменивший Чижа в качестве одного из главных бенефициаров властных раздач, получил привилегии в транзите, логистике, производстве и торговле табаком и во многих других отраслях.

Почему на них пал выбор?

В Казахстане и России, в отличие от Беларуси, есть какая-то логика в процессе появления «придворных бизнесменов».

В Казахстане в этот круг в первую очередь попадали родственники правящей элиты. Как например, член семьи Назарбаева, владелец франшизы McDonald`s в Казахстане, Беларуси и России Кайрат Боранбаев и просто представители родного для Назарбаева Старшего жуза-клана.

В России – это близкие друзья Путина (Ротенберги, Ковальчук, Тимченко). И друзья его соратников.

Кто и за что получает бонусы в Беларуси, ведомо только одному лицу.

В этом и заключаются проблемы тех, кто зачислен в ближний круг и старается воспользоваться преимуществами своего нахождения в нем.

Во-первых, всегда за то, что ты «в круге», могут что-то потребовать взамен. Именно чрезмерные ответные запросы в итоге и подорвали экономическое благополучие Чижа.

Во-вторых, неизвестно, когда, каким образом и за что могут лишить привилегированного положения. За что? Это может быть каприз или навет конкурента. Каким образом? Хорошо, если отделаться только немилостью. А если в итоге тюрьма и сума?

В-третьих, нахождение в ранге «придворного бизнесмена» изначально, с 1990-х, автоматически делало этот статус токсичным. Токсичным, например, в глазах коллег, которые зарабатывали деньги без льгот и привилегий. Токсичность статуса становилась дополнительной проблемой в периоды перманентных обострений политической ситуации в стране. Чем он чреват, почувствовали после 2010-2011 годов Пефтиев и Чиж. Да и тогдашний партнер Чижа Олексин. Хотя Олексин тогда и не попал в санкционный список, ему пришлось несколько лет оправдываться перед европейскими регуляторами за связи с бывшим товарищем.

Что бывает, когда попадаешь под европейские и, не дай Бог, под блокирующие и вторичные санкции американского Минфина, прекрасно понимают нынешнего фигуранты третьего санкционного пакета Евросоюза и потенциальные участники приближающегося четвертого списка.

Поэтому-то они сейчас переименовывают компании, переписывают активы…