Сомнительный приз
Саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) государственные медиа включили в число «важнейших внешнеполитических мероприятий мировой повестки дня», а предоставление Беларуси статуса наблюдателя в ШОС — «весомым геополитическим призом». Насколько соответствуют действительности столь высокие оценки?
Первоначальная задача ШОС, родившейся в 1996 году под названием «Шанхайская пятерка», была достаточно скромной: укрепление доверия на границах Китая с государствами СНГ посредством сокращения вооруженных сил сторон в приграничных регионах. Из области исключительно военной безопасности взаимодействие постепенно перешло в другие сферы. Сначала на первый план выдвинулось противодействие терроризму, сепаратизму и экстремизму, поскольку все участники организации имели схожие проблемы. Затем, после резкого роста цен на энергоносители и выхода Китая на второе место в мире по валовому объему ВВП, учредители ШОС обрели уверенность в собственных силах и заявили о претензиях уже не на региональное, а на глобальное лидерство.
В то же время главные действующие лица данной структуры — Россия и Китай — по-разному представляют себе ее нынешние и будущие функции. Если Москва склоняется к формированию чего-то вроде азиатской НАТО, то Пекин больше заинтересован в экономической интеграции, естественно, с китайским доминированием в регионе.
Соответственно, остальным участникам остается лишь пытаться строить свою политику на противостоянии интересов флагманов, ведь между ними царит скорее дух соперничества, нежели сотрудничества. К числу наиболее острых проблем относятся межэтническая напряженность и ограниченные водные ресурсы.
К тому же, мечтая о создании противовеса атлантическому альянсу, ШОС приносит в жертву качество и в недалеком будущем готовится принять в свои ряды Индию и Пакистан. Как показывает практика, чем больше членов в той или иной организации, тем труднее находить удовлетворяющее всех решение принципиальных вопросов.
Наглядным примером является Европейский союз, где после всех расширений стало намного труднее находить консенсус, хотя страны — участницы ЕС очень близки по культуре и мировоззрению, что едва ли можно сказать о ШОС. Например, у Индии с Китаем и Пакистаном, помимо значительных этнокультурных различий, имеются острые политические разногласия. Да и надолго ли сохранится внешняя идиллия в отношениях Москвы и Пекина, уверенно сказать нельзя.
При обсуждении экономической составляющей ШОС в качестве примера постоянно приводят инициированный Китаем проект создания нового Великого шелкового пути, под который уже создан специальный фонд в 40 млрд долларов. Масштабы, безусловно, впечатляют. Однако свидетельств непосредственной связи данного проекта с ШОС пока маловато. Характерно, что важные вопросы китайско-российских отношений в повестку дня не входят, а решаются во время двусторонних переговоров.
Существуют и факты, свидетельствующие о наличии значительных разногласий между Москвой и Пекином. Так, российские банкиры жалуются, что большинство китайских кредитных учреждений перестало работать с ними и тем самым фактически присоединилось к западным санкциям. С другой стороны, ранее Россия блокировала создание банка развития ШОС, поскольку в силу своей экономической мощи в нем доминировал бы Пекин.
Наконец, даже самые ярые приверженцы интеграции Беларуси с восточными партнерами признают, что «по своей юридической природе ШОС является скорее геополитическим дискуссионным клубом, нежели полноценным международным союзом». В таком случае рассчитывать на серьезные сдвиги в белорусской экономике трудновато.
Таким образом, как в политической, так и в экономической плоскостях перспективы ШОС выглядят достаточно туманными. Повышение статуса нашей страны, безусловно, почетно, но целесообразность дальнейшего сближения вызывает определенные сомнения.
Первоначальная задача ШОС, родившейся в 1996 году под названием «Шанхайская пятерка», была достаточно скромной: укрепление доверия на границах Китая с государствами СНГ посредством сокращения вооруженных сил сторон в приграничных регионах. Из области исключительно военной безопасности взаимодействие постепенно перешло в другие сферы. Сначала на первый план выдвинулось противодействие терроризму, сепаратизму и экстремизму, поскольку все участники организации имели схожие проблемы. Затем, после резкого роста цен на энергоносители и выхода Китая на второе место в мире по валовому объему ВВП, учредители ШОС обрели уверенность в собственных силах и заявили о претензиях уже не на региональное, а на глобальное лидерство.
В то же время главные действующие лица данной структуры — Россия и Китай — по-разному представляют себе ее нынешние и будущие функции. Если Москва склоняется к формированию чего-то вроде азиатской НАТО, то Пекин больше заинтересован в экономической интеграции, естественно, с китайским доминированием в регионе.
Соответственно, остальным участникам остается лишь пытаться строить свою политику на противостоянии интересов флагманов, ведь между ними царит скорее дух соперничества, нежели сотрудничества. К числу наиболее острых проблем относятся межэтническая напряженность и ограниченные водные ресурсы.
К тому же, мечтая о создании противовеса атлантическому альянсу, ШОС приносит в жертву качество и в недалеком будущем готовится принять в свои ряды Индию и Пакистан. Как показывает практика, чем больше членов в той или иной организации, тем труднее находить удовлетворяющее всех решение принципиальных вопросов.
Наглядным примером является Европейский союз, где после всех расширений стало намного труднее находить консенсус, хотя страны — участницы ЕС очень близки по культуре и мировоззрению, что едва ли можно сказать о ШОС. Например, у Индии с Китаем и Пакистаном, помимо значительных этнокультурных различий, имеются острые политические разногласия. Да и надолго ли сохранится внешняя идиллия в отношениях Москвы и Пекина, уверенно сказать нельзя.
При обсуждении экономической составляющей ШОС в качестве примера постоянно приводят инициированный Китаем проект создания нового Великого шелкового пути, под который уже создан специальный фонд в 40 млрд долларов. Масштабы, безусловно, впечатляют. Однако свидетельств непосредственной связи данного проекта с ШОС пока маловато. Характерно, что важные вопросы китайско-российских отношений в повестку дня не входят, а решаются во время двусторонних переговоров.
Существуют и факты, свидетельствующие о наличии значительных разногласий между Москвой и Пекином. Так, российские банкиры жалуются, что большинство китайских кредитных учреждений перестало работать с ними и тем самым фактически присоединилось к западным санкциям. С другой стороны, ранее Россия блокировала создание банка развития ШОС, поскольку в силу своей экономической мощи в нем доминировал бы Пекин.
Наконец, даже самые ярые приверженцы интеграции Беларуси с восточными партнерами признают, что «по своей юридической природе ШОС является скорее геополитическим дискуссионным клубом, нежели полноценным международным союзом». В таком случае рассчитывать на серьезные сдвиги в белорусской экономике трудновато.
Таким образом, как в политической, так и в экономической плоскостях перспективы ШОС выглядят достаточно туманными. Повышение статуса нашей страны, безусловно, почетно, но целесообразность дальнейшего сближения вызывает определенные сомнения.