Быть ими

Дежавю - первое, что испытываешь, читая про новые проблемы в белорусско-российских отношениях. Мы ждали нового кредита. Нам его не дали. Нам лишь пролонгируют старый. И то - на условии решения вопроса о конфискациях российских товаров на белорусской территории. Очередная предвыборная заруба. Которая закончится аккурат накануне дня голосования - кредитом, теплыми словами и атмосферой братства и полного взаимопонимания. Скучно!

Однако это ощущение ошибочно. Происходит нечто принципиально иное. И дело не в том, что у России закончились деньги - деньги действительно закончились, но $1-2 млрд. в год, которые могли бы поправить положение тут, для Москвы - не то, чтобы деньги. Даже на фоне галопирующего рубля через федеральные программы и инициативы тают без следа куда большие суммы. Так отчего бы не отжалеть пару сотен миллионов братской стране?

Но новых денег теперь даже не обещают, более того, выдвигают какие-то мутные претензии, как будто бы забота об интересах каких-то товарных перевозчиков Кремлю важней, чем наличие партнеров в регионе.

Представляется, все дело в легкой изменении схемы отношений, которая случилась после конфликта в Украине. Причем произошло это в результате трансформации осознания Россией своей роли в космосе и мире.

Каков был формат союзной схемы доселе? На экономическом уровне у нас пытались отжать все, что хотя бы теоретически может принести прибыль. Российские инвесторы претендовали даже на МАЗ, говорят, имея в планах его полностью закрыть, чтобы убрать с рынка дряхловатого, но конкурента. На политическом же уровне от нас требовалось одно: чтобы мы были с ними.

Теперь, после Украины, главный политический запрос поменялся. Ставки для России возросли, концепция устойчивого партнерства трансформировалась. От нас больше не ждут, что мы будем с ними. От нас ждут, что мы станем ими. Вой и истерика в федеральных СМИ на тему якобы растущего в Беларуси национализма (на фоне того, что тут на самом деле происходит с белорусским языком) - лучшее подтверждение тому, что «быть Беларусью», пробовать углублять собственную идентичность и разговаривать с Россией как два суверенных партнера больше не получится. Мы должны стать не партнером, а составной частью. Мы должны перестать дружить с Россией и стать Россией.

В политике это формализуется в целом ряде четких ожиданий. Мы должны, наконец, окончательно определиться со своей позицией по войне в Украине и поддержать московскую риторику о том, что на востоке этой страны ополчение (не Россия) борется со ставленниками олигархического режима, финансируемого США. Мы должны прервать контакты с Европой. Мы должны еще больше углубить военное сотрудничество. Мы должны согласиться на прожекты евразийских интеграторов, стоящих за ЕАЭС, и не противиться разговорам о единой валюте с эмиссионным центром в Москве.

Беларусь вместо этого предлагает... считать себя гостеприимной площадкой для трехсторонних переговоров по Украине. Этого, очевидно, мало! Это могло работать до 2014г., но это не будет работать после Крыма.

Изменения в экономическом плане сотрудничества также продиктованы трансформацией самоощущения России. Если до недавнего времени эта страна исходила в своей логике из олигархического консерватизма, из желания поделить оставшиеся богатства между нужными людьми, то после Украины, она всерьез задумалась об экспансии в границах ЕАЭС. И предполагаемый размер офиса «Газпрома» в Минске - лучшая тому иллюстрация. То есть, если раньше за каждым словом и действием Москвы стояла интенция отжать самые лакомые в Беларуси куски и поделить их между собой, то теперь задача - ввести Беларусь в сферу своего непосредственного контроля, застолбить ее - единой ли валютой, контролем ли над газотранспортом и нефтепереработкой.

Минску, конечно же, в этих условиях хочется побрыкаться и сохранить статус-кво. Припугнуть Европой, проявить независимость. Но сама сцена, на которой происходит этот геополитический спектакль, меняется с каждым днем: президент Литвы Даля Грибаускайте подписала закон, возвращающий военный призыв, вся Восточная Европа нервничает и активно готовится к отражению возможной экспансии России. Опять, как и 200 лет назад, мы оказываемся заложниками стечения обстоятельств такой силы, что противостоять им могли бы лишь в том случае, если бы большинству населения не было действительно пофиг: русские они или белорусы.

Я - пессимист. А поэтому мой прогноз неутешителен. Они вынудят нас быть ими. Плавно ли, жестко ли, нефтью и газом или предвыборным шантажом, но - вынудят. Мы, собственно, уже фактически они - послушайте, что о войне в Украине говорят в минских трамваях, что пишут на форумах. Мы упускаем эту страну, место, где мы родились, место, которое привыкли считать своим.

Вспомнит ли кто-нибудь слово «Беларусь» через 50 лет?