“У власти уши заплыли жиром, она не слышит людей“. Обличительная речь Анатолия Лебедько в суде
Выступление Анатолия Лебедько в суде Жабинковского района 23 февраля 2018 года достойно того, чтобы быть услышанным более широкой аудиторией.
– Лукашенко пообещал, что в ПВТ будет действовать английское право. Это единственная возможность привлечь инвестиции в Парк высоких технологий. Назарбаев пошёл дальше, в Казахстан будут приезжать судьи из Англии. Если бы у нас работало английское, а не лукашенковское право, и если бы на месте, Виктора Викторовича, сидел британский судья, то при принятии решения принималась бы во внимание не только формальная сторона закона, обсуждались бы не только сами обстоятельства дела, но и общий контекст событий, происходящих в сегодняшней Беларуси. Без этого невозможно рассчитывать на беспристрастное и справедливое рассмотрение данного дела.
Но, тем не менее, Виктор Викторович, хочу вас поблагодарить за отсрочку озвучивания решения, которое в вашем компьютере было уже 12 февраля. Понятно, что вашим куратором не хотелось, чтобы этот процесс напрямую увязывался с местной избирательной кампанией.
Но это позволило мне принять участие в поимке двух групп карусельщиков, ворующих голоса избирателей, в нескольких пикетах и десятках встреч с избирателями. А также в обсуждении итогов этой грязной избирательной кампании с послами стран ЕС и в подготовке Петиции за изменение избирательного законодательства.
Если охарактеризовать происходящее одним словом, то это – война. Позвольте мне обосновать, что происходит на самом деле, потому что этот процесс – лишь часть общей кампании, развёрнутой против меня. Цель ясна – закатать в асфальт, чтобы не встал, дискредитировать, и на моем примере – заставить бояться других.
Власть воюет со своими оппонентами, используя все доступные и возможные средства и методы. Сейчас они переступили черту, которая называется личная жизнь. В госСМИ обильно тиражируются заказные сюжеты. В вирусную рекламу в соцсетях, распространяющую негативную информацию обо мне, вбрасываются большие деньги. Бороться с этой системой очень трудно, а зачастую и небезопасно.
На стороне системы – закон, правоприменительная практика, целая армия чиновников, силовиков, судей, находящихся в жёсткой финансово-экономической зависимости от правящей Семьи.
Произошедшее 9 февраля должно было случится. Не вчера, так завтра. Местная избирательная кампания – это редкая возможность для таких, как я, разъезжать по стране и напрямую говорить с людьми. Я видел лица опричников, натасканных на команду «фас», в Минске, Гродно, Светлогорске, Бресте. Их, а ещё больше их начальников и хозяев начальников, раздражало, бесило, что Лебедько с мегафоном стоит в центре города и заставляет людей думать, побуждает их сомневаться. И что самое скверное – его слушают, его поддерживают, ему ддакивают.
Власть, проживающая этажом выше бога, нервно, болезненно воспринимает любую критику, любую альтернативу.
Но что они могут возразить на утверждение, что бюджет страны давно стал личным кошельком Лукашенко, Кобякова, Вакульчика, Сукало, Андрейченко, Ермошиной, Шуневича и других «товарищей»? Жабинковские милиционеры справляют нужду на улице в вонючем туалете советских времён – нет денег на ремонт. Зато они есть на строительство резиденции, стоимостью в полмиллиарда долларов!
Кобринский ИВС, который относительно недавно помпезно открывал министр Кулешов, отапливает улицу, а находящихся в холодных камерах людей подвергают пыткам температурой, не превышающей 13-14 градусов. Не хватило денег на эффективный проект здания. Зато какая шикарная новостройка в Ждановичах – спецполиклинника для высших чиновников! Да и стоит «всего-то» 108 миллионов евро!
Я проехал все горячие точки Беларуси и понимаю, что мои стримы из Островца, Светлогорска, Бреста с предложением правительству и прописанным в Красном доме поселиться возле атомной станции, поблизости от аккумуляторного завода в Бресте или в вони, исходящей от Светлогорского целлюлозного комбината, заставляют чиновников, не привыкших к правде, нервно стучать кулаком по столу и требовать от силовиков закрыть мне рот.
Я понимаю, что происходит, но если и жалею, так это о том, что не смог во время избирательной кампании доехать в Могилёв, Бобруйск, Осиповичи, Оршу. Точнее, арест мне помешал это сделать.
Кураторы «выборов» просто ждали случая и зацепки, и такой шанс представился.
Поездка в Брест была пятой по счёту, и я признаю, что мое эмоциональное состояние было в хлипкой оболочке. Я – живой человек, а не робот. Когда вам ежедневно дышат в затылок – это напрягает и истощает вас эмоционально. В Брест 9 февраля я приехал как доверенное лицо кандидатов в депутаты от ОГП. Я приехал, чтобы говорить с людьми о программе «Миллион НРМ», чтобы поддержать тех, кто выступает против строительства аккумуляторного завода.
Простите, у власти уши заплыли жиром, она не слышит людей. Более 37 тысяч человек письменно засвидетельствовали свой протест. И как реагируют обладатели кабинетов в три окна? Прокурор вызывает Александра Кабанов и, если называть вещи своими именами, угрожает ему, если последний выйдет протестовать на улицу. Но где были эти прокуроры, милиционеры, когда выдавали юридически ничтожные разрешения на строительство опасного производства?
Я нашёл время, чтобы внимательно ознакомиться с законодательством, касающимся моей ситуации, и признаю, что есть формальные основания утверждать, что в чем-то я его нарушил. Но я знаю, а вам напоминаю, что живем мы в Беларуси, где закон и подзаконные акты пишутся исключительно под нужды и запросы правящего клана. И далеко не всегда они совместимы с такими понятиями как СПРАВЕДЛИВОСТЬ, ОБЪЕКТИВНОСТЬ.
Я за рулем почти 40 лет. И за это время ни разу не был проблемой ни для других автомобилистов, ни для пешеходов. А тем временем каждый год на дорогах страны гибнет больше 1000 человек. Женщин на пешеходном переходе давят милицейские начальники. Милиционер в подпитии за рулём – это достаточно распространённая практика, хотя бумажки у него всегда будут в полном порядке.
Я не оправдывался и не собираюсь этого делать сейчас. Я имею водительские права, но по формальным основаниям я должен был их заменить в мае 2017 года. И я сделал такую попытку. Первым шагом стала попытка получить медицинскую справку. Я прошёл по кабинетам врачей и от всех получил отметку – годен. Но мне предложили пройти углубленные медицинские обследования, так как в мае 2016 во время велопоездки я неожиданно потерял сознание. Это отдельная история.
Я преодолел и этот барьер, что подтверждают документы, заверенные печатями и подписями врачей. Они в открытом доступе. В связи с информационной атакой, развязанной КГБ, я вынужден был разместить их в соцсетях.
Но справку я так и не получил, в кулуарах мне заявили, что решение принимается не в кабинете врачей!
Произошедшее 9 февраля – это спецоперация, провокация, назовите как угодно, но это планировалось и готовилось заранее. Есть ли основания так утверждать?
1. Меня останавливали целенаправленно, точечно. Это бывает в двух случаях: когда есть указание, либо когда надо улучшить финансовой самочувствие сотрудника ГАИ.
Ровно год назад, когда я ехал на Марш нетунеядцев в Брест, нас задерживали по такому же сценарию. Точь-в-точь. Сначала автомобиль, на котором мы двигались. Потом фуру с польскими номерами, в которую я пересел, и наконец, задержание с угрозой применения силы того автомобиля, водитель которого согласилась нас довезти до Бреста. Только тогда исполнителями выступали милиционеры Березы, а сейчас – Жабинки. Только тогда надо было, чтобы мы не приняли участие в Марше нетунеядцев, а теперь – чтобы сорвать поездки в Могилёв, Бобруйск, Оршу, Осиповичи.
2. Неадекватные действия сотрудников ГАИ. Сейчас все гаишники вооружены доступом в общую электронную базу совершенных правонарушений. Чего проще – пробил по базе и действуй!
Более того, на мое предложение посмотреть электронную базу данных сотрудник ГАИ упорно не реагировал.
На протяжении 20 минут сотрудник милиции не мог сформулировать причину остановки. «У меня есть подозрение», вот фраза, которую безостановочно повторяли милиционеры и которая стала карт-бланшем для применения физической силы.
С чем я не могу категорически согласится?
1) несанкционированные прокуратурой прослушивание телефонов, наружное наблюдение;
2) ничем не мотивированное применение физической силы сотрудниками милиции;
3) управление процессом составления протоколов сотрудником КГБ;
4) задержание и отправка на штрафстоянку автомобиля, в ситуации, когда со мной был человек с водительским правами;
5) незаконное задержание на шесть часов в здании РОВД Жабинки;
6) принятие решения о задержании и направлении меня на трое суток в ИВС Кобрина.
Что ещё?
«Сегодня взятки – пришел в суд, сунул несколько тысяч долларов – засудят как надо. Пришел к следователю, в карман положил – следствие будет как надо»…
Эти не мои слова, авторство принадлежит Александру Лукашенко.
Я могу лишь добавить, что все гораздо хуже. В моей ситуации – не надо никому давать никаких денег, достаточно снять телефонную трубку и сказать человеку, который называет себя судьей, например – 15 суток, 10 или штраф 50 базовых! И все!
Напомним, что суд над Лебедько вел лично председатель Жабинковского суда Виктор Новик. Анатолию Лебедько за «неповиновение сотруднику ГАИ» он присудил штраф 50 базовых величин (1225 рублей), а также арест на 3 суток, которые политик уже отсидел.
Анатолия Лебедько задержали 9 февраля в Жабинсковском районе, когда он возвращался из Бреста, где участвовал в сборе подписей против стройки аккумуляторного завода вместе с активистом ОГП Александром Кабановым и другими активистами. В Жабинсковском РОВД на Анатолия Лебедько составили протоколы об управлении автомобилем без прав, а также о неподчинении сотрудникам милиции. Выходные Анатолий Лебедько провел в изоляторе в Кобрине, а 12 февраля его начали судить, однако суд был перенесен на 23 февраля. Вчера в суд Лебедько приехал «с вещами» на случай, если бы пришлось сидеть еще.
– Лукашенко пообещал, что в ПВТ будет действовать английское право. Это единственная возможность привлечь инвестиции в Парк высоких технологий. Назарбаев пошёл дальше, в Казахстан будут приезжать судьи из Англии. Если бы у нас работало английское, а не лукашенковское право, и если бы на месте, Виктора Викторовича, сидел британский судья, то при принятии решения принималась бы во внимание не только формальная сторона закона, обсуждались бы не только сами обстоятельства дела, но и общий контекст событий, происходящих в сегодняшней Беларуси. Без этого невозможно рассчитывать на беспристрастное и справедливое рассмотрение данного дела.
Но, тем не менее, Виктор Викторович, хочу вас поблагодарить за отсрочку озвучивания решения, которое в вашем компьютере было уже 12 февраля. Понятно, что вашим куратором не хотелось, чтобы этот процесс напрямую увязывался с местной избирательной кампанией.
Но это позволило мне принять участие в поимке двух групп карусельщиков, ворующих голоса избирателей, в нескольких пикетах и десятках встреч с избирателями. А также в обсуждении итогов этой грязной избирательной кампании с послами стран ЕС и в подготовке Петиции за изменение избирательного законодательства.
Если охарактеризовать происходящее одним словом, то это – война. Позвольте мне обосновать, что происходит на самом деле, потому что этот процесс – лишь часть общей кампании, развёрнутой против меня. Цель ясна – закатать в асфальт, чтобы не встал, дискредитировать, и на моем примере – заставить бояться других.
Власть воюет со своими оппонентами, используя все доступные и возможные средства и методы. Сейчас они переступили черту, которая называется личная жизнь. В госСМИ обильно тиражируются заказные сюжеты. В вирусную рекламу в соцсетях, распространяющую негативную информацию обо мне, вбрасываются большие деньги. Бороться с этой системой очень трудно, а зачастую и небезопасно.
На стороне системы – закон, правоприменительная практика, целая армия чиновников, силовиков, судей, находящихся в жёсткой финансово-экономической зависимости от правящей Семьи.
Произошедшее 9 февраля должно было случится. Не вчера, так завтра. Местная избирательная кампания – это редкая возможность для таких, как я, разъезжать по стране и напрямую говорить с людьми. Я видел лица опричников, натасканных на команду «фас», в Минске, Гродно, Светлогорске, Бресте. Их, а ещё больше их начальников и хозяев начальников, раздражало, бесило, что Лебедько с мегафоном стоит в центре города и заставляет людей думать, побуждает их сомневаться. И что самое скверное – его слушают, его поддерживают, ему ддакивают.
Власть, проживающая этажом выше бога, нервно, болезненно воспринимает любую критику, любую альтернативу.
Но что они могут возразить на утверждение, что бюджет страны давно стал личным кошельком Лукашенко, Кобякова, Вакульчика, Сукало, Андрейченко, Ермошиной, Шуневича и других «товарищей»? Жабинковские милиционеры справляют нужду на улице в вонючем туалете советских времён – нет денег на ремонт. Зато они есть на строительство резиденции, стоимостью в полмиллиарда долларов!
Кобринский ИВС, который относительно недавно помпезно открывал министр Кулешов, отапливает улицу, а находящихся в холодных камерах людей подвергают пыткам температурой, не превышающей 13-14 градусов. Не хватило денег на эффективный проект здания. Зато какая шикарная новостройка в Ждановичах – спецполиклинника для высших чиновников! Да и стоит «всего-то» 108 миллионов евро!
Я проехал все горячие точки Беларуси и понимаю, что мои стримы из Островца, Светлогорска, Бреста с предложением правительству и прописанным в Красном доме поселиться возле атомной станции, поблизости от аккумуляторного завода в Бресте или в вони, исходящей от Светлогорского целлюлозного комбината, заставляют чиновников, не привыкших к правде, нервно стучать кулаком по столу и требовать от силовиков закрыть мне рот.
Я понимаю, что происходит, но если и жалею, так это о том, что не смог во время избирательной кампании доехать в Могилёв, Бобруйск, Осиповичи, Оршу. Точнее, арест мне помешал это сделать.
Кураторы «выборов» просто ждали случая и зацепки, и такой шанс представился.
Поездка в Брест была пятой по счёту, и я признаю, что мое эмоциональное состояние было в хлипкой оболочке. Я – живой человек, а не робот. Когда вам ежедневно дышат в затылок – это напрягает и истощает вас эмоционально. В Брест 9 февраля я приехал как доверенное лицо кандидатов в депутаты от ОГП. Я приехал, чтобы говорить с людьми о программе «Миллион НРМ», чтобы поддержать тех, кто выступает против строительства аккумуляторного завода.
Простите, у власти уши заплыли жиром, она не слышит людей. Более 37 тысяч человек письменно засвидетельствовали свой протест. И как реагируют обладатели кабинетов в три окна? Прокурор вызывает Александра Кабанов и, если называть вещи своими именами, угрожает ему, если последний выйдет протестовать на улицу. Но где были эти прокуроры, милиционеры, когда выдавали юридически ничтожные разрешения на строительство опасного производства?
Я нашёл время, чтобы внимательно ознакомиться с законодательством, касающимся моей ситуации, и признаю, что есть формальные основания утверждать, что в чем-то я его нарушил. Но я знаю, а вам напоминаю, что живем мы в Беларуси, где закон и подзаконные акты пишутся исключительно под нужды и запросы правящего клана. И далеко не всегда они совместимы с такими понятиями как СПРАВЕДЛИВОСТЬ, ОБЪЕКТИВНОСТЬ.
Я за рулем почти 40 лет. И за это время ни разу не был проблемой ни для других автомобилистов, ни для пешеходов. А тем временем каждый год на дорогах страны гибнет больше 1000 человек. Женщин на пешеходном переходе давят милицейские начальники. Милиционер в подпитии за рулём – это достаточно распространённая практика, хотя бумажки у него всегда будут в полном порядке.
Я не оправдывался и не собираюсь этого делать сейчас. Я имею водительские права, но по формальным основаниям я должен был их заменить в мае 2017 года. И я сделал такую попытку. Первым шагом стала попытка получить медицинскую справку. Я прошёл по кабинетам врачей и от всех получил отметку – годен. Но мне предложили пройти углубленные медицинские обследования, так как в мае 2016 во время велопоездки я неожиданно потерял сознание. Это отдельная история.
Я преодолел и этот барьер, что подтверждают документы, заверенные печатями и подписями врачей. Они в открытом доступе. В связи с информационной атакой, развязанной КГБ, я вынужден был разместить их в соцсетях.
Но справку я так и не получил, в кулуарах мне заявили, что решение принимается не в кабинете врачей!
Произошедшее 9 февраля – это спецоперация, провокация, назовите как угодно, но это планировалось и готовилось заранее. Есть ли основания так утверждать?
1. Меня останавливали целенаправленно, точечно. Это бывает в двух случаях: когда есть указание, либо когда надо улучшить финансовой самочувствие сотрудника ГАИ.
Ровно год назад, когда я ехал на Марш нетунеядцев в Брест, нас задерживали по такому же сценарию. Точь-в-точь. Сначала автомобиль, на котором мы двигались. Потом фуру с польскими номерами, в которую я пересел, и наконец, задержание с угрозой применения силы того автомобиля, водитель которого согласилась нас довезти до Бреста. Только тогда исполнителями выступали милиционеры Березы, а сейчас – Жабинки. Только тогда надо было, чтобы мы не приняли участие в Марше нетунеядцев, а теперь – чтобы сорвать поездки в Могилёв, Бобруйск, Оршу, Осиповичи.
2. Неадекватные действия сотрудников ГАИ. Сейчас все гаишники вооружены доступом в общую электронную базу совершенных правонарушений. Чего проще – пробил по базе и действуй!
Более того, на мое предложение посмотреть электронную базу данных сотрудник ГАИ упорно не реагировал.
На протяжении 20 минут сотрудник милиции не мог сформулировать причину остановки. «У меня есть подозрение», вот фраза, которую безостановочно повторяли милиционеры и которая стала карт-бланшем для применения физической силы.
С чем я не могу категорически согласится?
1) несанкционированные прокуратурой прослушивание телефонов, наружное наблюдение;
2) ничем не мотивированное применение физической силы сотрудниками милиции;
3) управление процессом составления протоколов сотрудником КГБ;
4) задержание и отправка на штрафстоянку автомобиля, в ситуации, когда со мной был человек с водительским правами;
5) незаконное задержание на шесть часов в здании РОВД Жабинки;
6) принятие решения о задержании и направлении меня на трое суток в ИВС Кобрина.
Что ещё?
«Сегодня взятки – пришел в суд, сунул несколько тысяч долларов – засудят как надо. Пришел к следователю, в карман положил – следствие будет как надо»…
Эти не мои слова, авторство принадлежит Александру Лукашенко.
Я могу лишь добавить, что все гораздо хуже. В моей ситуации – не надо никому давать никаких денег, достаточно снять телефонную трубку и сказать человеку, который называет себя судьей, например – 15 суток, 10 или штраф 50 базовых! И все!
Напомним, что суд над Лебедько вел лично председатель Жабинковского суда Виктор Новик. Анатолию Лебедько за «неповиновение сотруднику ГАИ» он присудил штраф 50 базовых величин (1225 рублей), а также арест на 3 суток, которые политик уже отсидел.
Анатолия Лебедько задержали 9 февраля в Жабинсковском районе, когда он возвращался из Бреста, где участвовал в сборе подписей против стройки аккумуляторного завода вместе с активистом ОГП Александром Кабановым и другими активистами. В Жабинсковском РОВД на Анатолия Лебедько составили протоколы об управлении автомобилем без прав, а также о неподчинении сотрудникам милиции. Выходные Анатолий Лебедько провел в изоляторе в Кобрине, а 12 февраля его начали судить, однако суд был перенесен на 23 февраля. Вчера в суд Лебедько приехал «с вещами» на случай, если бы пришлось сидеть еще.