Белорусская оппозиция. Есть ли шанс выйти из гетто?
Впервые за долгие годы оппозиция оказалась по одну сторону баррикад с народом.
Как известно, все сегодняшние авторитарные режимы – это режимы имитационные. Ибо целый ряд государственных и общественных институтов представляют собой имитации. Формально в Беларуси сегодня есть парламент, местное самоуправление, выборы, депутаты, профсоюзы и пр. А на самом деле, все это - суррогат или, как модно сейчас говорить, фейк.
В значительной мере к этому имитационному ряду можно отнести и оппозицию. Она вроде бы и существует, оппозиционные партии официально зарегистрированы, они участвуют в избирательных кампаниях. Но в действительности оппозиция не является полноценным субъектом политики. Она выброшена из политической системы, загнана в гетто и очень мало влияет на принятие решений в государстве. Ибо в стране нет публичной политики. Отсутствуют легальные механизмы участия оппонентов власти в политической жизни. Поэтому ей остается только нелегальные (с точки зрения властей) способы борьбы: уличные акции протеста.
В независимых СМИ очень популярным занятием является рассуждения об ошибках оппозиции. Они, безусловно, есть. Но как правильные решения оппонентов режима, так и их ошибки, мало на что влияют.
Оказавшись в такой ситуации, оппозиция вынуждена в основном заниматься самовыживанием. Она выступает с заявлениями и резолюциями, дискутирует между собой, проводит конференции, конгрессы, объединяется, разъединяется, выбирает единого кандидата. Но все это мало влияет на реальную государственную политику.
Обычно в мире, если рейтинг власти падает, то симпатии общества перетекают к оппозиции. Но феномен белорусской политической жизни заключается в том, что уровень поддержки оппозиции фактически не меняется уже четверть века. Во время президентских выборов 1994 года два демократических кандидата Зенон Позняк и Станислав Шушкевич набрали в сумме 23% голосов. И по последним доступным нам социологическим опросам НИСЭПИ (июнь 2016 г.) доверяли оппозиционным партиям 21,3%, готовы были голосовать на выборах за оппозиционного кандидата примерно на 5% больше.
Причем, колебание рейтинга Лукашенко мало влияет на доверие к оппонентам режима. Так получилось, что в течение четверти столетия оппозицию в Беларуси не любили еще больше, чем действующего президента. Различные интернет-форумы реагируют на действия и заявления оппозиционных лидеров скорее негативно, чем позитивно.
Основательных исследований этого феномена пока нет. Удивительно, но оппозиционные лидеры за много прошедших лет даже не пытались заказать социологом специальный и глубокий опрос на эту тему.
На первый взгляд, ответ на вопрос, почему белорусы не любят оппозицию, лежит на поверхности: диктатура, страх, информационная монополия режима на радио и телевидение, пропагандистское зомбирования населения.
Разумеется, эти факторы влияют. Но, сегодня свыше 60% населения Беларуси пользуется интернетом, где можно найти любую информацию. То есть информационной монополии режима сегодня де факто нет. Нельзя сказать, что большинство население не знакомо с основными идеями оппозиционных организаций. Общее представление о них, кажется, люди имеют. Тем не менее, это мало влияет на повышение доверия к оппозиции.
В чем причина этого феномена?
Во-первых, социально-экономический проект, предложенный Лукашенко (государственный патернализм) более привлекателен для большинства белорусов, чем та альтернатива, которую предлагает оппозиция (рыночные реформы). Основное влияние на белорусское общество оказало восприятие рыночных трансформаций в России и Украине (а не в Польше и Литве). А само российское и украинское население оценивает рыночные реформы в своих странах в основном негативно. И даже если сегодня многие недовольны Лукашенко, то это еще не значит, что они отрицают ту социальную модель, которая существует в Беларуси.
Во-вторых, основной упрек в адрес оппозиции от людей, которые устали от Лукашенко, сводится к тривиальному вопросу: ну когда вы уже Его сбросите? Белорусы – большие халявщики. Они хотят, чтобы кто-то за них решил их проблемы. И если оппозиция не смогла этого сделать, то в ее адрес сыплются обвинения: слабые, бессильные, импотенты, они ничего не могут, одни поражения и др. Но любая оппозиция без реальной (а не только в интернете) поддержки общества – ничто.
В-третьих, несистемной статус оппозиции приводит к тому, что люди не видят смысла к ней обращаться при решении самых простых, бытовых проблем. В нынешней ситуации оппоненты режима не в состоянии лоббировать интересы определенных социальных слоев населения. Поэтому рациональные белорусы прагматично рассуждают: оппозиционеры – приятные люди, но какой смысл их поддерживать, лучше наладить контакт с номенклатурой, в крайнем случае написать жалобу президенту, это хоть какой-то шанс решения проблемы.
В-четвертых, проект национального возрождения в варианте БНФ оказался чуждым для большинства белорусов. Этнокультурный национализм не был воспринят населением по разным причинам. Например, потому, что требовал определенных усилие от людей (изучение языка). Проект национализма, предложенный Лукашенко (нация потребителей без глубоких корней) оказался для них ближе.
В-пятых, оппозиция не смогла предложить альтернативную модель отношений с Россией, которая бы была более эффективной, чем та, которую реализует Лукашенко. Поскольку отношения с РФ для Беларуси критически важны, то тот политик или политические силы, которые докажут способность выбивать из Москвы льготы, будут поддержаны белорусами. Пока никто из оппозиционеров не объяснил, каким образом он будет лучше Лукашенко получать от России халявные ресурсы, при этом не впадая в большую зависимость от соседа в сравнении с нынешним положением Беларуси.
Оппозиция может стать субъектом политики в условиях политического кризиса. Отдаленные его признаки можно было рассмотреть весной этого года во время акций «нетунеядцев». Вполне естественно, что она их и возглавила. И пришлось властям с применением грубой физической силы «выковыривать изюм из булок». Как писал заместитель председателя ОГП Василий Поляков, «впервые за многие годы демократическая оппозиция оказалась по одну сторону баррикад с большинством белорусов, и это уникальная ситуация».
Но создается впечатление, что ситуация начинает меняться. Горячая политическая весна стала очевидным свидетельством кризиса существующей белорусской модели. Доверие населения к власти упало, большинство электората, обычно голосовавшего за Лукашенко, оказалось в растерянности. И оно готово прислушаться к альтернативе. И это дает оппозиции шанс.
Как известно, все сегодняшние авторитарные режимы – это режимы имитационные. Ибо целый ряд государственных и общественных институтов представляют собой имитации. Формально в Беларуси сегодня есть парламент, местное самоуправление, выборы, депутаты, профсоюзы и пр. А на самом деле, все это - суррогат или, как модно сейчас говорить, фейк.
В значительной мере к этому имитационному ряду можно отнести и оппозицию. Она вроде бы и существует, оппозиционные партии официально зарегистрированы, они участвуют в избирательных кампаниях. Но в действительности оппозиция не является полноценным субъектом политики. Она выброшена из политической системы, загнана в гетто и очень мало влияет на принятие решений в государстве. Ибо в стране нет публичной политики. Отсутствуют легальные механизмы участия оппонентов власти в политической жизни. Поэтому ей остается только нелегальные (с точки зрения властей) способы борьбы: уличные акции протеста.
В независимых СМИ очень популярным занятием является рассуждения об ошибках оппозиции. Они, безусловно, есть. Но как правильные решения оппонентов режима, так и их ошибки, мало на что влияют.
Оказавшись в такой ситуации, оппозиция вынуждена в основном заниматься самовыживанием. Она выступает с заявлениями и резолюциями, дискутирует между собой, проводит конференции, конгрессы, объединяется, разъединяется, выбирает единого кандидата. Но все это мало влияет на реальную государственную политику.
Обычно в мире, если рейтинг власти падает, то симпатии общества перетекают к оппозиции. Но феномен белорусской политической жизни заключается в том, что уровень поддержки оппозиции фактически не меняется уже четверть века. Во время президентских выборов 1994 года два демократических кандидата Зенон Позняк и Станислав Шушкевич набрали в сумме 23% голосов. И по последним доступным нам социологическим опросам НИСЭПИ (июнь 2016 г.) доверяли оппозиционным партиям 21,3%, готовы были голосовать на выборах за оппозиционного кандидата примерно на 5% больше.
Причем, колебание рейтинга Лукашенко мало влияет на доверие к оппонентам режима. Так получилось, что в течение четверти столетия оппозицию в Беларуси не любили еще больше, чем действующего президента. Различные интернет-форумы реагируют на действия и заявления оппозиционных лидеров скорее негативно, чем позитивно.
Основательных исследований этого феномена пока нет. Удивительно, но оппозиционные лидеры за много прошедших лет даже не пытались заказать социологом специальный и глубокий опрос на эту тему.
На первый взгляд, ответ на вопрос, почему белорусы не любят оппозицию, лежит на поверхности: диктатура, страх, информационная монополия режима на радио и телевидение, пропагандистское зомбирования населения.
Разумеется, эти факторы влияют. Но, сегодня свыше 60% населения Беларуси пользуется интернетом, где можно найти любую информацию. То есть информационной монополии режима сегодня де факто нет. Нельзя сказать, что большинство население не знакомо с основными идеями оппозиционных организаций. Общее представление о них, кажется, люди имеют. Тем не менее, это мало влияет на повышение доверия к оппозиции.
В чем причина этого феномена?
Во-первых, социально-экономический проект, предложенный Лукашенко (государственный патернализм) более привлекателен для большинства белорусов, чем та альтернатива, которую предлагает оппозиция (рыночные реформы). Основное влияние на белорусское общество оказало восприятие рыночных трансформаций в России и Украине (а не в Польше и Литве). А само российское и украинское население оценивает рыночные реформы в своих странах в основном негативно. И даже если сегодня многие недовольны Лукашенко, то это еще не значит, что они отрицают ту социальную модель, которая существует в Беларуси.
Во-вторых, основной упрек в адрес оппозиции от людей, которые устали от Лукашенко, сводится к тривиальному вопросу: ну когда вы уже Его сбросите? Белорусы – большие халявщики. Они хотят, чтобы кто-то за них решил их проблемы. И если оппозиция не смогла этого сделать, то в ее адрес сыплются обвинения: слабые, бессильные, импотенты, они ничего не могут, одни поражения и др. Но любая оппозиция без реальной (а не только в интернете) поддержки общества – ничто.
В-третьих, несистемной статус оппозиции приводит к тому, что люди не видят смысла к ней обращаться при решении самых простых, бытовых проблем. В нынешней ситуации оппоненты режима не в состоянии лоббировать интересы определенных социальных слоев населения. Поэтому рациональные белорусы прагматично рассуждают: оппозиционеры – приятные люди, но какой смысл их поддерживать, лучше наладить контакт с номенклатурой, в крайнем случае написать жалобу президенту, это хоть какой-то шанс решения проблемы.
В-четвертых, проект национального возрождения в варианте БНФ оказался чуждым для большинства белорусов. Этнокультурный национализм не был воспринят населением по разным причинам. Например, потому, что требовал определенных усилие от людей (изучение языка). Проект национализма, предложенный Лукашенко (нация потребителей без глубоких корней) оказался для них ближе.
В-пятых, оппозиция не смогла предложить альтернативную модель отношений с Россией, которая бы была более эффективной, чем та, которую реализует Лукашенко. Поскольку отношения с РФ для Беларуси критически важны, то тот политик или политические силы, которые докажут способность выбивать из Москвы льготы, будут поддержаны белорусами. Пока никто из оппозиционеров не объяснил, каким образом он будет лучше Лукашенко получать от России халявные ресурсы, при этом не впадая в большую зависимость от соседа в сравнении с нынешним положением Беларуси.
Оппозиция может стать субъектом политики в условиях политического кризиса. Отдаленные его признаки можно было рассмотреть весной этого года во время акций «нетунеядцев». Вполне естественно, что она их и возглавила. И пришлось властям с применением грубой физической силы «выковыривать изюм из булок». Как писал заместитель председателя ОГП Василий Поляков, «впервые за многие годы демократическая оппозиция оказалась по одну сторону баррикад с большинством белорусов, и это уникальная ситуация».
Но создается впечатление, что ситуация начинает меняться. Горячая политическая весна стала очевидным свидетельством кризиса существующей белорусской модели. Доверие населения к власти упало, большинство электората, обычно голосовавшего за Лукашенко, оказалось в растерянности. И оно готово прислушаться к альтернативе. И это дает оппозиции шанс.