Валерий Карбалевич: “Появляется осознание, что 20 лет Сусанин вел страну не туда“
Где-то в январе-феврале 2018-го, в Беларуси должны состояться выборы в местные советы. Власти собираются проводить избирательную кампанию в своей привычной манере, ничего особенно менять не будут, да и не могут. Обычно местные выборы в Беларуси мало кого интересуют. Но только не в этот раз ...
Безразличие выгодно
Это в Европе процент участия граждан в таких выборах обычно выше, чем в парламентской избирательной кампании. Ведь повседневная жизнь и быт людей больше зависит от местной власти, чем от парламента. А в Беларуси все по-другому. Ведь, во-первых, на самом деле выборов у нас нет с 1996 года. Все, что происходит последние 20 лет, - это имитация избирательного процесса.
Во-вторых, нет и местного самоуправления. Советы - это рудимент советского государственного строя. Они не имеют реальной власти, являются пятым колесом в государственной колеснице, декоративным фасадом белорусской политической системы (собственно, как и парламент, суд, профсоюзы и др.). Мол, надо же, чтобы и у нас было, как людей: в Европе есть местное самоуправление, пусть и у нас будет что-то такое.
Даже парламентские выборы в Беларуси власти пытаются провести вне политического пространства, подталкивают кандидатов в сторону обсуждения только проблем избирательного округа. А уж местные выборы тем более сводятся лишь к вопросам, которые волнуют жителей того или иного региона.
Кстати, такая ситуация выгодна властям. Ведь провластные кандидаты - это, как правило, какие-то начальники. У них больше возможностей решать бытовые проблемы населенных пунктов. А от оппозиции кандидатами идут в лучшем случае интеллигенты (врачи, учителя), а в худшем - безработные или представители общественных организаций. У них априори меньше возможностей отремонтировать дорогу, жилье или организовать автобусный маршрут.
Новые условия и возвращение в 1990-е
Но эти выборы будут проходить в определенном смысле в новых условиях. Весенние акции протеста показали, что происходит кризис белорусской социальной модели. Экономическая рецессия двух последних лет породила в обществе идеологический кризис. Подобная ситуация произошла в начале 1990-х годов после краха СССР и социалистической системы. Разрушение прежней картины мира вызвало в массовом сознании психологический шок. Создание Лукашенко белорусской социальной модели позволило преодолеть его, создать новую мировоззренческую систему координат.
И вот сейчас в какой-то мере мы возвращаемся к началу 1990-х годов. В представлениях правящей элиты и общества рушится привычный миропорядок, прежняя система ценностей. Среди населения появилось разочарование и отчаяние. Приходит осознание, что кризис, падение уровня жизни - это не временные трудности, вызванные внешними причинами, как пытается доказать власть, а надолго, может навсегда. Это уже нашло отражение в социологических опросах. Появляется осознание, что белорусская социальная модель - это тупиковый вариант, что 20 лет Сусанин вел страну не туда.
Декрет №3 о "тунеядцах" довершил общую картину. Он ударил по моральному авторитету властей и президенту, в частности, породил этический кризис в отношениях между государством и народом. Ведь объявлять тунеядцами людей, оказавшихся в беде, без работы, да еще заставлять их платить за это штраф, - это население сочло дикой несправедливостью.
Александр Лукашенко это чувствует, поэтому лихорадочно стремится поменять ситуацию. Чуть правительство и исполнительная вертикаль успели разработать графики выхода к концу года на среднюю зарплату в стране в 1000 рублей, как глава государства поспешил осчастливить белорусов новой государственной щедростью. На прошлой неделе он поручил в будущем году довести среднюю зарплату до 1500 рублей. Таким образом, он пытается восстановить социальный контракт с обществом.
Не уверен, что таким способом это удастся. Ведь белорусы помнят, что обещание довести зарплату до 500 долларов ранее давалось уже два раза. И всякий раз заканчивалось плохо - большой девальвацией. То есть в массовом сознании общества упоминание об этом пиар-ходе связано с психологической травмой.
Кроме того, 70% белорусов получают меньше официальной средней зарплаты. То есть она вытягивается за счет роста доходов у высокооплачиваемых работников. В регионах не то, что 1000 рублей, а даже 500 рублей считается хорошим заработком. Поэтому все рассуждения Лукашенко о 1000 или 1500 рублей вызывают у его электората только раздражение, дают обратный эффект.
И это создает большие возможности для оппозиции в коммуникации с электоратом. Думаю, на этот раз «детская болезнь левизны» в демократических силах Беларуси в виде бойкота преодолена. Местные выборы в меньшей степени требуют единства оппозиции, что, как известно, является большой проблемой для оппонентов существующего режима.
Нужна альтернатива
Недоверие населения к власти создает ситуацию, когда от оппозиционных кандидатов в меньшей степени требуется конструктивная программа. Главное, оппоненты режима должны демонстрировать альтернативу существующей власти. Если существует кризис доверия к властным институтам, то критика властей может дать политические очки. Так было во время горбачевской перестройки, когда люди становились депутатами на лозунгах «Долой!», «Позор!», «Так жить нельзя!».
Поэтому оппозиционерам вряд ли стоит соревноваться с представителями власти за то, кто лучше отремонтирует крышу, а акцентировать внимание на неспособности вертикали решить социальные проблемы населения.
Разумеется, оппозиции тоже следовало бы продолжать критику непопулярного в народе декрета о тунеядцах. Тем более, что президент не собирается его отменять, а значит, подставляется. Послание оппозиции могло бы быть таким: каждый из граждан может оказаться безработным, и тогда ему придется платить этот налог.
Довольно популярной является идея выборов руководителей городов, районов и областей общим голосованием населения региона. Думаю, оппозиции стоило бы ее продвигать.
Очень важно, чтобы в момент выборов произошла политизация общества. Как это было во время весенних акций протеста. Вот если бы выборы проходили весной, то они могли бы стать интересными. Но за лето все стихло, вновь стала доминировать аполитичность и равнодушие. Если бы оппозиции удалось осенью как-то осуществить политическую мобилизацию, то это пошло бы ей на пользу.
Второй момент. Выборы будут проходить в период, когда власти стремятся устроить диалог с Западом. Для этого нужно продемонстрировать прогресс в плане демократизации. Вот во время парламентских выборов прошлого года двух представителей независимого сообщества (Анну Конопацкую и Елену Анисим) пропустили в Палату представителей. Нужно делать следующий шаг. Какой?
Оппозицию пропустят?
Судя по всему, демократизировать избирательный процесс, вносить сущностные изменения в законодательство о выборах власти не собираются. За эту крепость они будут бороться до конца. Поэтому никаких иллюзий на этот счет у оппозиции не должно быть. Надежды на то, что Запад заставит Лукашенко провести демократические выборы, напрасны.
По словам председателя Центризбиркома Ермошиной, какие-то предложения в Избирательный кодекс были готовы еще в начале года, совещание у президента анонсировалось на март. Сегодня уже август, а его нет. Лидия Ермошина намекала, что скоро уже будет поздно что-то менять, так как перед самыми выборами вносить изменения нельзя.
Власти собираются проводить избирательную кампанию в своей привычной манере, ничего особенно менять не будут, да и не могут. За долгое время существования авторитаризма, отсутствия реальных выборов, они отвыкли от конкуренции разучились вести реальную борьбу. Более того, они просто не умеют общаться с населением. Стоит вспомнить, какими беспомощными были руководители городов, когда А. Лукашенко приказал им выходить на площадь к народу во время весенних акций протеста.
В такой ситуации прогресс можно продемонстрировать только в том, чтобы пропустить в местные советы определенное количество оппозиционеров. Причем, желательно, не в Минске или каких-то крупных городах, так как это более опасно, а где-то на периферии.
Следует обратить внимание, что весной относительно массовые акции протеста прошли в не в Минске, а в регионах: в таких городах, как Гомель, Пинск Молодечно, Бобруйск, Орша, Рогачев. Ведь кризис затронул провинцию гораздо сильнее, чем столицу. Там недоверие к власти гораздо большее. Оппозиции следует это учитывать, иметь в виду. Может даже демократическому актива уехать из Минска в регионы. Ведь там сейчас для них более благоприятная почва.
Поэтому можно предположить, что политическая борьба во время этой избирательной кампании внезапно переместится в регионы. Не исключено, что на этот раз тон может вести провинция. И это новое явление в белорусской политике.
Безразличие выгодно
Это в Европе процент участия граждан в таких выборах обычно выше, чем в парламентской избирательной кампании. Ведь повседневная жизнь и быт людей больше зависит от местной власти, чем от парламента. А в Беларуси все по-другому. Ведь, во-первых, на самом деле выборов у нас нет с 1996 года. Все, что происходит последние 20 лет, - это имитация избирательного процесса.
Во-вторых, нет и местного самоуправления. Советы - это рудимент советского государственного строя. Они не имеют реальной власти, являются пятым колесом в государственной колеснице, декоративным фасадом белорусской политической системы (собственно, как и парламент, суд, профсоюзы и др.). Мол, надо же, чтобы и у нас было, как людей: в Европе есть местное самоуправление, пусть и у нас будет что-то такое.
Даже парламентские выборы в Беларуси власти пытаются провести вне политического пространства, подталкивают кандидатов в сторону обсуждения только проблем избирательного округа. А уж местные выборы тем более сводятся лишь к вопросам, которые волнуют жителей того или иного региона.
Кстати, такая ситуация выгодна властям. Ведь провластные кандидаты - это, как правило, какие-то начальники. У них больше возможностей решать бытовые проблемы населенных пунктов. А от оппозиции кандидатами идут в лучшем случае интеллигенты (врачи, учителя), а в худшем - безработные или представители общественных организаций. У них априори меньше возможностей отремонтировать дорогу, жилье или организовать автобусный маршрут.
Новые условия и возвращение в 1990-е
Но эти выборы будут проходить в определенном смысле в новых условиях. Весенние акции протеста показали, что происходит кризис белорусской социальной модели. Экономическая рецессия двух последних лет породила в обществе идеологический кризис. Подобная ситуация произошла в начале 1990-х годов после краха СССР и социалистической системы. Разрушение прежней картины мира вызвало в массовом сознании психологический шок. Создание Лукашенко белорусской социальной модели позволило преодолеть его, создать новую мировоззренческую систему координат.
И вот сейчас в какой-то мере мы возвращаемся к началу 1990-х годов. В представлениях правящей элиты и общества рушится привычный миропорядок, прежняя система ценностей. Среди населения появилось разочарование и отчаяние. Приходит осознание, что кризис, падение уровня жизни - это не временные трудности, вызванные внешними причинами, как пытается доказать власть, а надолго, может навсегда. Это уже нашло отражение в социологических опросах. Появляется осознание, что белорусская социальная модель - это тупиковый вариант, что 20 лет Сусанин вел страну не туда.
Декрет №3 о "тунеядцах" довершил общую картину. Он ударил по моральному авторитету властей и президенту, в частности, породил этический кризис в отношениях между государством и народом. Ведь объявлять тунеядцами людей, оказавшихся в беде, без работы, да еще заставлять их платить за это штраф, - это население сочло дикой несправедливостью.
Александр Лукашенко это чувствует, поэтому лихорадочно стремится поменять ситуацию. Чуть правительство и исполнительная вертикаль успели разработать графики выхода к концу года на среднюю зарплату в стране в 1000 рублей, как глава государства поспешил осчастливить белорусов новой государственной щедростью. На прошлой неделе он поручил в будущем году довести среднюю зарплату до 1500 рублей. Таким образом, он пытается восстановить социальный контракт с обществом.
Не уверен, что таким способом это удастся. Ведь белорусы помнят, что обещание довести зарплату до 500 долларов ранее давалось уже два раза. И всякий раз заканчивалось плохо - большой девальвацией. То есть в массовом сознании общества упоминание об этом пиар-ходе связано с психологической травмой.
Кроме того, 70% белорусов получают меньше официальной средней зарплаты. То есть она вытягивается за счет роста доходов у высокооплачиваемых работников. В регионах не то, что 1000 рублей, а даже 500 рублей считается хорошим заработком. Поэтому все рассуждения Лукашенко о 1000 или 1500 рублей вызывают у его электората только раздражение, дают обратный эффект.
И это создает большие возможности для оппозиции в коммуникации с электоратом. Думаю, на этот раз «детская болезнь левизны» в демократических силах Беларуси в виде бойкота преодолена. Местные выборы в меньшей степени требуют единства оппозиции, что, как известно, является большой проблемой для оппонентов существующего режима.
Нужна альтернатива
Недоверие населения к власти создает ситуацию, когда от оппозиционных кандидатов в меньшей степени требуется конструктивная программа. Главное, оппоненты режима должны демонстрировать альтернативу существующей власти. Если существует кризис доверия к властным институтам, то критика властей может дать политические очки. Так было во время горбачевской перестройки, когда люди становились депутатами на лозунгах «Долой!», «Позор!», «Так жить нельзя!».
Поэтому оппозиционерам вряд ли стоит соревноваться с представителями власти за то, кто лучше отремонтирует крышу, а акцентировать внимание на неспособности вертикали решить социальные проблемы населения.
Разумеется, оппозиции тоже следовало бы продолжать критику непопулярного в народе декрета о тунеядцах. Тем более, что президент не собирается его отменять, а значит, подставляется. Послание оппозиции могло бы быть таким: каждый из граждан может оказаться безработным, и тогда ему придется платить этот налог.
Довольно популярной является идея выборов руководителей городов, районов и областей общим голосованием населения региона. Думаю, оппозиции стоило бы ее продвигать.
Очень важно, чтобы в момент выборов произошла политизация общества. Как это было во время весенних акций протеста. Вот если бы выборы проходили весной, то они могли бы стать интересными. Но за лето все стихло, вновь стала доминировать аполитичность и равнодушие. Если бы оппозиции удалось осенью как-то осуществить политическую мобилизацию, то это пошло бы ей на пользу.
Второй момент. Выборы будут проходить в период, когда власти стремятся устроить диалог с Западом. Для этого нужно продемонстрировать прогресс в плане демократизации. Вот во время парламентских выборов прошлого года двух представителей независимого сообщества (Анну Конопацкую и Елену Анисим) пропустили в Палату представителей. Нужно делать следующий шаг. Какой?
Оппозицию пропустят?
Судя по всему, демократизировать избирательный процесс, вносить сущностные изменения в законодательство о выборах власти не собираются. За эту крепость они будут бороться до конца. Поэтому никаких иллюзий на этот счет у оппозиции не должно быть. Надежды на то, что Запад заставит Лукашенко провести демократические выборы, напрасны.
По словам председателя Центризбиркома Ермошиной, какие-то предложения в Избирательный кодекс были готовы еще в начале года, совещание у президента анонсировалось на март. Сегодня уже август, а его нет. Лидия Ермошина намекала, что скоро уже будет поздно что-то менять, так как перед самыми выборами вносить изменения нельзя.
Власти собираются проводить избирательную кампанию в своей привычной манере, ничего особенно менять не будут, да и не могут. За долгое время существования авторитаризма, отсутствия реальных выборов, они отвыкли от конкуренции разучились вести реальную борьбу. Более того, они просто не умеют общаться с населением. Стоит вспомнить, какими беспомощными были руководители городов, когда А. Лукашенко приказал им выходить на площадь к народу во время весенних акций протеста.
В такой ситуации прогресс можно продемонстрировать только в том, чтобы пропустить в местные советы определенное количество оппозиционеров. Причем, желательно, не в Минске или каких-то крупных городах, так как это более опасно, а где-то на периферии.
Следует обратить внимание, что весной относительно массовые акции протеста прошли в не в Минске, а в регионах: в таких городах, как Гомель, Пинск Молодечно, Бобруйск, Орша, Рогачев. Ведь кризис затронул провинцию гораздо сильнее, чем столицу. Там недоверие к власти гораздо большее. Оппозиции следует это учитывать, иметь в виду. Может даже демократическому актива уехать из Минска в регионы. Ведь там сейчас для них более благоприятная почва.
Поэтому можно предположить, что политическая борьба во время этой избирательной кампании внезапно переместится в регионы. Не исключено, что на этот раз тон может вести провинция. И это новое явление в белорусской политике.