Юрий Дракохруст. 25 марта: Ловушка захлопывается

Действия властей в Минске 25 марта потрясали не только крайней жестокостью, но полной, на первый взгляд, абсурдностью. Реакция была «заточена» под предотвращение Майдана, революции, свержения власти.

Ничем подобным не был ни один из предыдущих протестов последних месяцев ни в Минске, ни в других городах страны. Настроя учинить нечто подобное 25 марта не было ни у потенциальных организаторов, ни у потенциальных участников. В отличие от 2006 и 2010 годов не звучало, что «все решится 25 марта». Но у власти была своя логика.

С сентября 2015 года, после освобождения Николая Статкевича, сотни людей много раз участвовали в демонстрациях в Минске, в том числе и неразрешенных. Численность участников тех акций была сравнительно небольшой.

Но потом сошлось сразу много вещей: и затяжной, уже двухлетний экономический спад, и повышение пенсионного возраста, и тарифы ЖКХ, и самый «ценный» подарок от власти доброму народу — декрет № 3. Ну и на это наложился и опыт пусть и куцей, но все же «вольницы» полутора лет — не бьют, не сажают вроде. На самом деле это увидело, услышало значительно больше людей, чем представлялось и власти, и оппозиции, и публике.

Это и дало неожиданный эффект. У власти не было оснований опасаться ожидаемых, очевидных последствий акций протеста по всей стране — они не были столь уж многочисленны, манифестанты демонстрировали сильное раздражение и возмущение, но никакой агрессии, акции не становились многодневными стационарными, силовые структуры не проявляли никаких колебаний.

Все это не давало оснований предполагать, что протест приобретет другое качество, по крайней мере в ближайшем будущем.

Но власть смотрела в далекое будущее, в неизвестность. Сейчас сочетание различных факторов, в том числе и послабления, породило такой протест, а какой породит через месяц, полгода, год? К тому же рисовались в уме, видимо, всякие картинки вроде киевского Майдана, каирской площади Тахрир и иных горячих мест на карте мира.

Поэтому даже если власти рассудком и осознавали, что в Беларуси ситуация не та, душа, натура подсказывала, что связка либерализация-протесты должна быть разорвана немедленно и демонстративно жестко. И неважно, какой силы и характера протесты либерализация породила сейчас.



Этой же логикой власти руководствовались и в 2010 году, и не 19 декабря, когда на площадь вышли десятки тысяч человек, а 20 декабря, когда стало ясно, что Майдана в Минске не будет. Не было смысла его предотвращать, но был смысл отомстить за «муки», которые власть претерпела в недолгий период «оттепели», отбить охоту протестовать надолго. Как объяснял Ленин свои зверские расстрельные приказы, «подавить сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий».

Для того, чтобы на десятилетия, надо быть людоедом ленинского масштаба.

Если масштаб сильно поскромнее, то как с неумолимостью периоды оттепелей сменяются политическими заморозками, так происходит и обратное — после декабря 2010 года наступает август 2015 года.

На сей раз это может произойти быстрее. Нынешние протесты породила как минимум не только политическая либерализация. В регионах во время протестов требовали не свободы, а зарплат и работы. Свободу можно не давать, особенно если не сильно просят, с зарплатами и работой сложнее.

Причем после 25 марта, весьма вероятно, станет сложнее, чем до. Введет ли теперь Запад снова санкции относительно Минска — это неизвестно. По тем настроениям, которые господствуют в коридорах власти в европейских столицах — скорее нет, чем да. Но «пряников» в виде кредитов, преференций, сотрудничества не будет. Картинка, как в европейской столице силы правопорядка хватают сотни людей, причем людей, которые ничего не крушат и не захватывают — это очень некрасивая, невкусная картинка для Европы. Может, не настолько, чтобы использовать «кнут», но выдавать «пряники» в такой ситуации слишком противно.

Думаю, что, наблюдая за происходящим в Минске, в Кремле 25 марта коньячку на радостях хряпнули. И не потому, как полагают многие, что белорусские протесты — результат российской многоходовой комбинации. Просто если твой враг или даже «закоренелый друг» (как недавно Лукашенко назвал Медведева) делает большую глупость — главное, ему в этом не мешать. Ему и не мешали.
Ловушка еще не захлопнулась, возможно, рассудок все же превозможет натуру, и полное возвращение в декабрь 2010 года не произойдет. Ситуация пока еще обратима.

Об этом свидетельствует, в частности, освобождение многих задержанных в Минске 25 марта. Хотя незакрытое уголовное дело против «боевиков», репрессии против правозащитников и сборщиков помощи для жертв репрессий не позволяют сказать, что опыт 2010 года чему-то научил белорусскую власть.

Протесты февраля-марта показали, что в белорусском обществе накопился весьма значительный потенциал недовольства, злости и обид, особенно протесты в регионах показали, что он не ограничивается «креативным классом», теми, кому порядки в Беларуси не нравились и раньше. Действия власти последних недель загоняют этот потенциал под спуд ради внешнего спокойствия. Но он от этого не растворится. Сжатая пружина порой разжимается неожиданным образом и в неожиданное время.


Об авторе.

Юрий Дракохруст, обозреватель белорусской службы «Радио «Свобода». Кандидат физико-математических наук. Автор книг «Акценты свободы» (2009) и «Семь тощих лет» (2014). Лауреат премии Белорусской ассоциации журналистов за 1996 год. Журналистское кредо: не плакать, не смеяться, а понимать.